Керстерс и Равель забавлялись в столовой, выкрикивая оттуда тысячу глупых советов.
— Думаю, вам не нужен огонь? — спросил Ментлинг. — Отлично! Хотите что-нибудь… сигареты, бутылку виски, книгу?
— Нет, спасибо, — ответил Бендер. — Я не курю. А пить мне бы не хотелось, вряд ли это поможет в такую минуту… я проведу это время за писанием.
Он вытянул один из стульев лимонного дерева и сел. Ментлинг, казалось, был в нерешительности, затем, пожав плечами, сделал знак остальным, чтобы они вышли с ним. Бендера оставили сидящим спокойно под газовой люстрой. Дверь закрылась.
— Эта игра мне не нравится, — сразу сказал Г.М. — Она мне абсолютно не нравится!
После некоторого колебания он, однако, направился в столовую вместе с остальными.
Керстерс и Равель сидели в столовой одни. Шортер принес виски и портер, и теперь молодые люди весело чокались.
— Где Гийо и тетя Изабелла? — спросил Аллан.
— Они ушли. Не смог их удержать, — сказал Керстерс. — Изабелла выглядела недовольной, что касается Гийо — никогда не узнаешь, что он думает!
Ментлинг положил свои часы на стол в тот момент, когда большие напольные часы у входной двери пробили четверть часа. Все сидели за столом, устремив глаза в коридор, видневшийся через открытую дверь. Разговор, вначале довольно живой, незаметно перешел на охоту. Равель первый попытался перевести его обратно на «Комнату вдовы».
— Нет! — воскликнул Г.М. — Дайте мне подумать! Я с нетерпением ждал этих часов бдения, надеясь услышать рассказ Гийо, и злюсь, что его здесь нет. Желал бы я узнать историю этих стульев, но не решаюсь сейчас покинуть эту комнату.
Он внимательно посмотрел на Ментлинга.
— Вы не можете или не хотите мне этого рассказать?
— Вы угадали, — ответил Ментлинг, глядя ему прямо в лицо и продолжая рассказывать о своей охоте на Замбези.
Часы пробили половину. Ментлинг сейчас же громко крикнул в сторону коридора. Невеселый голос Бендера ответил. Все узнали, что он жив. Первая волна страха откатилась!
Между тем сердца их были полны тревоги и страха. Часы пробили еще четверть часа, затем час. Городской шум постепенно стихал. Беловатый туман заволакивал окна. Одиннадцать часов пятнадцать минут. В четвертый раз Ментлинг сделал вызов, и в четвертый раз утвердительный ответ донесся до них. Общее нетерпение почти совсем исчезло. Разговор замер. Ментлинг, развалившись в кресле, пускал в потолок клубы дыма. В одиннадцать пятнадцать, когда послышался обычный ответ, Равель встал с разочарованным видом. Он сказал, что ему нужно написать какие-то письма, и обещал вернуться до полуночи. Его интерес, казалось, совершенно пропал. Без четверти двенадцать Ментлинг поднялся и еще раз окликнул. Потом налил по последнему стакану.