Пински открыл было рот, закрыл его — и вновь открыл.
Говорил он хрипло, и ему пришлось откашляться.
— Его оперируют.
— Значит, он жив.
— Да, жив. — Слово «пока» будто висело в воздухе и было явственно видно в ярком, безжалостном свете. Пински тяжело сглотнул.
— Пуля пробила череп и мозг, но они говорят, что надежда еще есть.
— Значит, не задета функциональная часть, — вставил интерн, который следил за Страйкером, пока проявляли рентгеновский снимок. — Наверное, он счастливчик. С какой стороны черепа?
Страйкер поднял здоровую руку и показал на себе, так, как он это помнил. Интерн кивнул.
— Явно счастливчик, — повторил он, однако, с сомнением в голосе и поднялся. — Пойду посмотрю, что там с рентгеном. — Он вышел.
Страйкер посмотрел на Пински.
— Вы искали?
— Все еще ищем. Прочесали улицу и взяли всех, кто был в тот момент. Хэрви все еще там.
— Это хорошо: Нилсон стал хорошо работать, сукин сын.
— Да, и Дэйна в приемной, просится.
— Держи ее там.
Он поморщился. Ему вкололи что-то обезболивающее. Плеча он почти не чувствовал. Остальное болело.
— Мы встретились с Риверой на Френч-стрит, а потом заехали попить кофе. Уже садимся в машину, и тут — бам! — выстрелы, и ниоткуда. Из винтовки, значит. Должно быть так, поскольку никого в поле зрения. — Он ответил на свой собственный вопрос. — Грязный подонок…
— Лежи, лежи, поменьше волнуйся, — сказал Пински.
— В кого из нас он целился?
— Какая разница? Попал в обоих.
Страйкер сжал левый кулак, почти наслаждаясь тупой болью, которая волной переходила через его плечо.
— За что, Христа ради?
— Если бы мы знали, за что, — мы бы знали и кто, наверное, — сказал Пински, стараясь быть логичным. Это требовало усилий, когда перед ним лежал раненый Страйкер, а в операционной — Тос. Сунув руки в карманы, он подошел к медицинскому столику и изучал стальной поднос, на котором помещались упаковки стерильных бинтов и основательное количество крови Страйкера, впитавшейся в марлевые и ватные тампоны. В лотке лежала пуля, которую извлекли из плеча Страйкера. — Похоже, калибр 7,6.
— Я тоже так думаю, — согласился Страйкер, стараясь повернуть голову и увидеть пулю. Боль пронзила его до уха, поэтому больше он не делал попыток двигаться и все остальные реплики относил как бы к тому безжалостному верхнему свету, который все светил ему в глаза. — Ты бы взял се.
— Сам догадался, — ответил Пински и нащупал в кармане маленький коричневый конверт, в котором лежал его счет за электричество. Отыскав марлевый тампон, он осторожно взял окровавленную пулю и вложил ее в угол конверта, а конверт засунул во внутренний карман пиджака. — Та, что попала в Тоса, слишком сплющена, чтобы по ней что-то можно было определить сразу. Эта — лучше.