Когда они уже ехали в машине по направлению к госпиталю, Страйкер вновь начал разговор.
— Так расскажите мне о расследовании, — попросил он, поморщившись, когда Нилсон попал еще в одну яму на дороге.
— Каком? — невинно осведомился Пински, зажигая трубку и пуская дым в лицо Нилсону. Нилсон пытался бросить курить, и они с Пински поспорили на двадцать баксов, что тот не сможет. Нилсон зарычал. Пински усмехнулся и с энтузиазмом задымил, но уже пуская дым в сторону. — На наше дежурство выпало: поджог для получения страховки; бытовое убийство в Хиллз; двое придурков-копов, на которых напали из засады; убийство агента при оправдывающих обстоятельствах…
— Вот это.
— Агент?
— Нет, двое придурков.
— Тебе следует отлеживаться и предоставить нам самим завершить это дельце — приказ капитана Клоцмана.
— Почему это?
— Ты — болен. — Нилсон отыскал еще одну яму. — Видишь, как тебе больно, когда машину встряхивает.
— Так объезжай ямы!
— Никакого чувства юмора, — сказал Нилсон Пински.
— У него никогда и не было, — согласился Пински. — Твои остроты пропадают вхолостую, Хэрви.
— Есть какие-нибудь наработки? — настаивал Страйкер с заднего сиденья.
— Хороший сегодня денек, правда? — сказал Пински Нилсону.
— После обеда обещали дождь, — отозвался Нилсон.
Страйкер протянул руку и схватил Пински за ворот:
— Говори сейчас же, мерзавец, или я отрежу тебе язык. Пински освободился без видимых усилий.
— Брось, Джек! Клоцман распорядился не подпускать тебя к этому делу.
— Почему? Почему это?
— Потому что ты — жертва, конечно, — объяснил Нилсон.
— Ерунда, — сказал Страйкер. — Есть что-то еще. Почему это он катит на меня бочку ни с того ни с сего?
— Он не катит на тебя, — возразил Пински, поправляя галстук. — Но ты — не единственный коп в округе.
— Я — единственный, в кого стреляли и который еще пока на ногах, — парировал Страйкер. — Если есть связь между этими убийствами, я лучше других смогу почувствовать ее.
— Ты? Почему это? — Нилсон свернул на парковку. — Ты что думаешь, у тебя единственного — мозги?
— Нет, — серьезно ответил Страйкер. — Если все это — охота на копов вообще и если объекты охоты выбраны случайно, тогда все говорит за то, что из шести миллионов возможностей быть убитым моя — всего лишь одна. Так что я — самый благополучный коп среди всех других, правда? Я уже уцелел.
— Может быть, — сказал Пински.
— Но если тут иное, если выбор жертвы не случаен, если есть связь между всеми погибшими, то есть связь между ними — и нами с Тосом? Тогда убийца не будет чувствовать себя в безопасности — пока мы с Тосом живы.