— Обязан, — кратко ответил Пламенеющий. — Почему — не расспрашивай, ладно? А Кей... — тут рыжий усмехнулся. — Разумеется, Аль. И не раз возвращал мне должок, оказывая поистине неоценимые услуги и предоставляя важную информацию. Серый Кардинал...
— Кажется, ты говорил, что вы друзья.. — вспомнила я. — Мда, ооочень своеобразные.
— Ну, по-другому не получается, — немного грустно улыбнулся Рыж, отстранился, но прижимать к себе не прекратил. — Именно поэтому я и хотел уехать... но императорская семья так неудобно померла в полном составе!
Я с возмущением посмотрела на рыжую осень, не понимая, как можно быть таким циничным. Он, видимо, поняв причину моего настроя, снова заговорил:
— И не гляди так, я никогда не позволял обольщаться на мой счет!
— Нет, — опустила глаза я. — Просто интересно, что будет, когда ты перестанешь хотеть быть для меня хорошим... Ты ведь страшный человек, Ев.
Он молчал долго. Так долго, что мне уже начали закрадываться нехорошие мысли, и сидеть в его объятиях становилось все неуютнее. Наконец, Рыж заговорил:
— Как интересно у нас с тобой сегодня получается...
— Знакомимся? — предположила я. Не поднимая головы с его плеча я следила за тем, как небо расцветает алым пожаром раннего заката, как эти блики агонизирующего солнца рассеиваются по стенам комнаты, раскрашивая их в так полюбившиеся мне оттенки меди и пурпура. Повернула голову, ухватила прядь волос мужчины, подняла к лучу, пробившемуся сквозь штору и, любуясь искристыми переливали, медленно проговорила: — Ну, здравствуй, Евгран Пламенеющий...
— С каких это пор для тебя исчез Рыж? — тихо спросил в ответ Ев.
— Возможно, с тех, когда умерла Аля... — почти неслышно пробормотала я, неосознанно прижимаясь к нему плотно-плотно, в попытке взять хоть немного тепла, потому что мне стало зябко, глаза защипало, и я с каким-то отстраненным изумлением ощутила, как по холодной щеке скользнула почти обжигающая слезинка. — А то, что ещё живо, мне самой вытравить придется.
— Кусочки души всегда так больно терять, — его губы поймали соленую каплю, и Алый ласково приподнял мой подбородок, заставляя посмотреть на него. — Но я не понимаю, почему ты хочешь так поступить. Без стержня вся наносная броня — это всего лишь мягкий панцирь, которому не на что опереться, неоткуда получать силы. Зачем ты сама себя разрушаешь? Основу, настоящую суть, и только ради того, что кто-то сказал, что так должно быть?! С каких это пор моя девочка стала верить тому, что ей просто скажут?! Слезы уже текли не переставая, и он даже не пытался их стереть, пристально глядя мне в глаза, как в душу, и я не могла отвести взгляда от любимого малахита, тихо всхлипывала, прикусывала губу, чтобы не сорваться на рыдания, и отвернуться не могла. Контакт прервал сам Рыж, просто стремительно пересадив меня к себе на колени, обнял, я обхватила его руками за плечи, утыкаясь лицом в шею, и судорожно выдохнула. А потом были слезы. Все те же соленые, обжигающе горячие, горькие и абсолютно беззвучные слезы.