— А мне легче? — горько спросила я. — Или что, потом всю жизнь думать, что за меня всё решил тот деспот, что оказался сильнее. Хоть обоих кидай и за третьего замуж выходи!
— Ну да, — спокойно кивнул Лирвейн. — Третий... Ему плевать на тебя, а тебе на него. Идеальный союз Императрицы. Это если твой «третий» выживет. А я таковых не знаю, уж извини. Кого не смог бы достать я... или Пламенеющий. А мы его доставать станем оооочень старательно, уж поверь. Кстати, знаешь, что нас удерживает от таких мер по отношению к друг другу?
— Только то, что я у вас такая неопределившаяся, — хмыкнула в ответ. — Убийства любимого не прощу даже тому, к кому также неравнодушна. Чувства сразу сгорят, и я их с радостью похороню.
— Вот видишь, какой я догадливый! — рассмеялся в ответ безопасник, и медленно скользнул ладонями ниже, обхватывая ягодицы, прижимая к себе, закидывая ногу на бедро и позволяя ощутить его желание.
— Прекрати, — коротко рыкнула, краснея и стараясь отстраниться. — И вообще, как-то не похоже, что ты с ума сходишь!
— А мне и не дадут, — хмыкнул Лир. — Вот только... знаешь, в чем опасность очень уж разумных и бесчувственных Хранителей и стихий? Нас убивают, если мы становимся слишком рациональными и перестаем «видеть» весы и то, как колеблются чаши, на которых покоятся «цель» и «средство». Убирают наши же коллеги или покровители.
— Тогда зачем?
— Чувства сгорят сами, — хмыкнул Лирвейн. — Просто та же Ро в силах не дать помутиться уму. Но... существо с выжженной душой — это страшно. Мидьяр ходит по своему пепелищу десятилетиями, балансирует пока... но на его пепле цветов так и не выросло. Несмотря на то, что отогреть Безумного Барда старались многие.
— Зачем Иссо сделал его Хранителем? — тихо спросила я. — Он же был таким до того, как стал Искусником.
— Мотивы Миража знает только он сам, — улыбнулся Лирвейн. — Потому... я не буду от тебя ничего скрывать. Всё равно узнаешь, рано или поздно, так что пусть лучше от меня самого.
— Блестяще! — начала я. — Замечательно, и в твоем репертуаре...
Закончить гневную речь я не успела. Мне закрыли рот поцелуем, а потом... потом у меня как-то резко закончилось дыхание, и когда он наконец оторвался от моих губ, то первые секунды я даже помыслить не могла о сопротивлении. А потом... потом.
— Не думай о нём этой ночью, — легкий поцелуй в шею, и мои глаза закрываются сами собой. — Чувствуй, вспоминай, что было тогда, — завязки сорочки снова проигрывают ловким пальцам и прохладный воздух касается моей груди, заставляя вершинки отвердеть ещё больше, ныть...желать прикосновения. Но его не следует, только дыхание, обдающее кожу, заставляющее меня невольно выгибаться в попытке стать ближе, но он только тихо смеялся и... приказывал. Орвир, проклятый орвир с его властью! — Будь смелой. Помни сегодня только меня, дыши только мной.