— При данных обстоятельствах это глупая и вредная позиция. — Но, увидев, что он готов возразить, она быстро добавила: — Однако, если ты хочешь оставаться независимым, научись поворачиваться на кровати сам. — И заметив, что заинтересовала его такой возможностью, пояснила: — Вот тут-то и пригодится трапеция. Если тебе стыдно ею пользоваться в чьем-либо присутствии — попрактикуйся в одиночестве, дело пойдет на лад. Чувствуешь что-нибудь?
— Нет.
Она обошла вокруг кровати и принялась за другую ногу.
— Может, поговорим об этом?
— О чем?
— О несчастном случае.
— Нет.
— Очень жаль, что твои друзья погибли.
— Мне тоже, — сказал он тихо, закрывая глаза, — но, им, похоже, легче, чем мне.
— Ну и глупость же ты сморозил! Ты что, и вправду думаешь, что лучше было бы умереть?
— Да, — выдохнул он резко, — лучше, чем оставаться несчастным и никчемным калекой на всю жизнь.
— Почему на всю жизнь? Твой позвоночник цел. А я знаю людей с переломом позвоночника, которые выкарабкались и далеко не беспомощны. Работают, творят, создали семьи: все зависит от тебя, от позиции.
— За лекцию платить дополнительно?
— Нет, она предоставляется бесплатно глупым, невежественным людям с искаженным пониманием сути вещей. Весьма вероятно твое полное выздоровление, хотя, возможно, пройдет много времени.
— А где гарантии?
Она склонила голову набок и, немного помолчав, укоризненно посмотрела на него.
— Никто не застрахован от опасности, Кэйвано. К тому же, по словам Элизабет, ты любишь рисковать. Ты питаешь фатальное пристрастие к испытаниям судьбы не только в области альпинизма, но и в бизнесе тоже. Не ты ли выкупил недавно, вопреки мнению членов твоего совета, сеть обанкротившихся отелей в Нортвесте? И не обернулось ли все самым лучшим образом?
— Просто повезло.
— Ты уже распрощался с удачей?
— А как бы ты на моем месте?
— Пожалуй, благодарила бы судьбу, что не арендую место в гробу.
Он отвернулся, ругнувшись при этом.
— Сколько на это понадобится времени?
— Может, недели, а возможно, и месяцы.
— Я спрашиваю про то… что ты делаешь сейчас.
— Час.
— Черт!
— Больно?
— Нет. Хотелось бы мне, чтобы было больно!
— Мне тоже, Адам.
Он резко повернул голову и гневно уставился на нее:
— Не смей жалеть меня!
— Жалеть? И в голову бы не пришло ничего подобного. Тебе хватает собственной жалости, ты предаешься ей с величайшим наслаждением. Моей тебе уж точно не потребуется.
Она продолжала методично массировать сустав за суставом. Казалось, его дух существует независимо от тела. То, что не вышло из строя из-за несчастного случая, он держал в бездействии умышленно. Адам почти все время лежал с закрытыми глазами, отвернувшись и не проявляя никакого интереса к тому, что она делает. Когда же наконец он поднял на нее глаза, в них явно сквозила неприкрытая враждебность.