Он издевательски усмехнулся в ответ, и Иден с негодованием спросила себя, как могла она несколько секунд назад отыскать благородные черты в этой глумливой мине.
Они больше не разговаривали, пока не достигли предместий Лимассола. Там царила суета, поскольку англичане не церемонясь отдавали должное изобилию вина, мяса и хлеба, которым встретил их город. Горожане приветствовали победителей, но, увы, делали это не от чистого сердца. Сейчас им приходилось платить за своевременное освобождение от тирании Исаака. Естественно, в душе они роптали и не знали, чего им ждать дальше. Если бы они могли догадываться, что это лишь начало выпавших на их долю испытаний!
— Сэр Тристан, если пожелаете, вы можете оставить меня здесь, — с благодарностью сказала Иден, когда перед ними выросла крепость, при ярком солнечном свете вовсе не казавшаяся угрожающей. Именно там, как ей было сказано, она могла встретить своих высокородных спутниц.
Сэр Тристан невежливо поморщился:
— Я оставлю вас только в присутствии принцессы Беренгарии, так что если вам вдруг снова захочется приключений, никто не сможет обвинить меня в недосмотре.
Иден чуть не задохнулась от ярости.
— Приключения! Так вот что такое, по-вашему, потерпеть кораблекрушение, быть выброшенной на берег и оказаться в вонючем подземелье, а потом сносить низкие домогательства развратного принца? Позвольте вас заверить, сэр де Жарнак, если бы Божье ухо было так же открыто для меня, как, по-видимому, оно открыто для вас, то не случилось бы проклятого шторма, ни прискорбного кораблекрушения. Мы были бы сейчас там, где нам и следует, — в Иерусалиме, вместо того чтобы разыгрывать сюжет о Вильгельме Завоевателе на этом мерзком острове.
И тогда Тристан сделал то, что делать совсем уже не следовало. Он рассмеялся.
С чудовищным ругательством, которое она почерпнула из опыта общения с английскими вояками, Иден резко натянула поводья и заставила удивленного Горвенала остановиться, после чего она соскочила с седла, не оборачиваясь, быстро зашагала к крепости.
У одного из широких окон замка, в нескольких этажах над землей, три леди недоуменно взглянули друг на друга и потом беспомощно захихикали:
— Похоже, она его ужасно обидела! Что могла она ему сказать? И чем он мог заслужить подобное обхождение? От любопытства глаза Беренгарии стали круглыми, как у кошки.
— Они сидели так близко друг к другу! Может быть, он… ну, знаете… позволил себе? — Взволнованная Матильда возбужденно грызла очередную конфету.
— Он не мог! Он не так воспитан. — Леди Алис холодно отвергла обвинения в адрес де Жарнака.