Королева бросила на нее холодный взгляд.
— Разве обязательно быть ребенком, чтобы тебе позволили надеяться? — отпарировала она.
Ее достоинство на короткий момент смутило Джоанну, но затем, сузив глаза, та продолжила:
— Он дал слабую надежду мне… или Иден. И для блага самого де Жарнака он должен узнать правду. Он не может по-прежнему считать предателем человека, возвратившего Подлинный Крест.
— Джоанна, как ты можешь быть столь бестолковой, — бесцеремонно спросила Беренгария, — хотя сама принадлежишь к Плантагенетам? Разве не ясно, что сэр Тристан уязвил гордость Ричарда? Ведь всей душой он любил этого человека. И мог принять его отступничество, лишь ожесточившись сердцем. Так он и сделал, и так должно оставаться. Но, может быть, со временем мы попробуем как-то залечить эту рану… но не сейчас, Джоанна, не сейчас. Сначала должен быть Иерусалим.
Джоанна задумчиво нахмурилась.
— Де Жарнак возвратил Ричарду Крест, доставил его, как подарок. Разве этого недостаточно, чтобы вернуть былое расположение?
Беренгария покачала головой, слегка улыбнувшись подобной наивности:
— Он доставил Крест… но тайно. И он не предложил этот дар от себя как знак своей преданности. Он предоставил это рыцарям святого Иоанна.
— Это слишком деликатно для меня, Беренгария, но, быть может, ты и права. Однажды гордость Ричарда станет причиной его гибели. Но что до Иерусалима, — тут она внимательно посмотрела в лицо своей невестке, — веришь ли ты на самом деле, что мы захватим Священный Город?
— Я верю в то, что чувствует сам Ричард… что мы должны предпринять еще одну, последнюю попытку. Во имя Господа и во имя самих себя. Такой шаг сплотит нас, как ничто другое, ибо отвечает общим чаяниям. Пока же люди ежедневно дезертируют, и это началось после Акры.
— А начало положила Иден, — заметила Джоанна с мрачным юмором. — Вам надо было держаться подальше отсюда, дорогая. Ну а если нужда влекла вас в наше общество, следовало сначала перерезать горло Хьюго де Малфорсу в этих варварских горах, дабы обезопасить себя от непредсказуемых поступков Ричарда.
— Может статься, я еще поступлю так, — беспечно проговорила Иден.
Однако лицо королевы исказилось от огорчения.
— Я поговорю с Ричардом от твоего имени, когда мы останемся с глазу на глаз, — пообещала она. — Будь уверена, он не станет придерживаться подобного варварства. В конце концов, он должен знать, что иначе сильно разгневает свою мать, которую любит больше всех на свете.
Джоанна притворно вздохнула.
— Элеонора находится в Англии, — заметила она.
Почти неделю спустя ясным, пронзительно солнечным утром, немного смягчаемым дувшим с моря бризом, что развеивает песок из-под копыт скачущей лошади, прибыл посланец для Иден — юноша, одетый в черный плащ рыцарей-госпитальеров.