— С огромным удовольствием, — отреагировал Клуни. — Правда-правда. С тех пор, как ваша семья переступила порог этого кабинета, моя жизнь… как бы выразиться поточнее… она заиграла другими красками.
Пока мы общались, Либби превратилась в индуса: схватила манжет от тонометра — он же на липучках — и соорудила себе чалму.
В клоунмобиле
19.00
Я с трудом втиснулась на заднее сиденье машины, с таким же трудом перенося мамино верещание:
— Правда, он прелесть?
Я упорно молчала, но мама продолжала фонтанировать:
— Он сказал, «С огромным удовольствием», представляешь?
— Уж у него-то наверняка нормальный автомобиль, не то что у нас.
— Не смей обижать своего отца! Он обожает свою машину. Я тоже считаю ее стильной.
— Если б ты намазала лицо белым гримом, надела красный парик и клоунский нос, тогда бы все совпало: клоун едет в клоунской машине.
— Девочка моя, почему у твоего отца не может быть хобби?
— Но не такое же дурацкое.
Пока мы спорили, из-за поворота выехал… еще один клоунмобиль. О боже, они размножаются! О боже, за рулем — дядя Эдди, а рядом с ним — вати, и оба в мотоциклетных очках. Они поравнялись с нами, когда на светофоре зажегся красный свет. А когда зажегся зеленый, оба психмобиля с ревом рванули с места. Формула-1, не меньше. Либби пищала от восторга, а я не знала куда деться от позора. Мама, конечно, отшучивалась, но наверняка в глубине души думала: «Эх, и зачем только я вышла за него…»
Дома
Тряпичная кукла оказалась набита птичьими перьями. Когда мы вернулись домой, в гостиной мела метель из белых птичьих перышек… У Горди вся морда была в перышках, как будто он сожрал целую птичью стаю.
И тут мама взорвалась:
— Я что, в сумасшедшем доме живу? Этот Горди еще похлеще Ангуса!
Я кинула взгляд на Гординого папашку — он довольно улыбался.
Тут в дом влетел счастливый вати и кинулся обнимать маму, но она оттолкнула его, крикнув:
— Уйди с глаз моих, Боб! Сначала ты разводишь опарышей в гараже, потом коллекционируешь клоунские машины. А мне так хочется…
— Чтобы он был нормальным? — подсказываю я.
— Нет! — воскликнула мама.
— Чтобы его вообще не было? — снова подсказываю я.
Уже на пороге своей комнаты мама повернулась и тихо сказала:
— Я хочу быть собой — собой, понимаете? И чем больше, тем лучше!
Ой.
22.00
Любой, лицезревший мамин бюст (а при таких-то размерах не заметить его просто невозможно), вряд ли поддержит ее стремление насчет «чем больше, тем лучше».
Когда мама исчезла в комнате, папа повернулся ко мне и говорит:
— А что я такого сделал?
Но я не собираюсь разбираться в их отношениях. Они меня достали! Профукали свой шанс в жизни, а я не хочу из-за них профукать свой.