Не отрываясь глазами от страницы, Бруно нашарил пальцами стакан с виски. Отпил. Выдохнул через сжатые зубы.
— Жрать надо меньше! — веско произнес он. — Что ж ты за волк, братское ты сердце, если у тебя брюхо наеденное?.. Да еще и красное к тому ж?
Он то ли удивленно, то ли укоризненно покачал головой, поставил стакан на место и опять уткнулся в книгу.
«… — Караюшка! Отец!.. — плакал Николай.
Старый кобель, со своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятал хвост между ног и наддал скоку…»
Бруно схватил стакан, одним глотком допил виски.
— Правильно! Вали оттудова скорей! И не оглядывайся! — пробормотал он. — И брюхо-то прибери!
Видно было, что книга «захватила его до самых кончиков нервных окончаний», как любил говорить он сам.
В комнате — небольшом кабинете или спальне — царил особый беспорядок, какой бывает при переезде. В одном углу стояли составленные друг на дружку несколько картонных коробок, в другом грудой лежали книги — связанные в стопки и просто россыпью; посередине комнаты высился наполовину собранный книжный шкаф, валялись упакованные в пергамент деревянные щиты и планки. Стол, за которым сидел Бруно, стоял у самого окна. Здесь тоже лежали книги: гоголевские «Петербургские повести», «Гоголь в жизни» Вересаева, томик пьес Чехова, «Бегущий человек» Кинга, — из каждой торчало множество необычных закладок вроде ножей для метания или разорванных сигаретных пачек. Здесь же стоял ноутбук и лежал айпад в чехле.
За окном виднелся темный парк, кое-где прореженный электрическим светом, дальше — огни Останкинской башни.
Тук-тук.
Дверь приоткрылась, показалась кукольная головка в светлых кудрях.
— Бруно, мы в кухне закончили прибираться. И ужин накрыли, если что, — прозвучал тонкий голосок, который и в самом деле мог принадлежать персонажу из мультфильма. — Еще не проголодался?
— Сейчас. Да. То есть нет, — отрывисто и невпопад сказал Бруно, продолжая смотреть в книгу. — Ладно, я приду. Отвали.
— Хорошо. Мы ждем.
Дверь закрылась. Бруно вздохнул, встал из-за стола, с сожалением закрыл светло-охристый томик с надписью «Война и мир» на обложке. Посмотрел на часы. Было без нескольких минут десять вечера.
— Во, б…дь!!! — пораженно произнес Бруно, видно, вспомнив о чем-то важном. — Романыч!!!
Он хлопнул себя по лбу и повторил:
— Б…дь! Вот б…дь!
Он заметался по комнате, подлетел к картонным ящикам, с хрустом выдернул оттуда ярко-красную куртку, быстро надел ее и собрался куда-то бежать. Взгляд его вдруг упал на охристый томик. Он замер, оглянулся по сторонам. Вернулся к столу. Озадаченно почесал в затылке. Еще раз взглянул на часы. На грубом лобастом лице появилось выражение муки.