Зураб собрался уходить, взял автомат и направился к двери.
— Верь мне, — сказала я ему, — я говорю тебе правду. Мне не зачем обманывать.
Уже в дверях, он повернулся и сказал:
— Я подумаю и решу, помогать тебе или же нет. Хорошо и складно у тебя всё получается, но вот кольца нет — главного доказательства.
Поверил он мне или нет? А кольцо? Это же настоящий факт! Жаль, что оно осталось у Сашки. И я снова начала грызть ногти, как девчонка. Сомнения действительно меня одолевали, и я уже жалела об обещании Тамаре.
«Ты поставь себя на место этого Зураба, — размышляла я. — Ты бы поверила? И ещё такое совпадение, оказаться в самом логове зверя. Он же может подумать, что ты шпионка и выполняешь задание. Разве чеченцы доверяют русским? Узнать биографию человека не сложно, тем более, если этим занимаются органы».
— Ну, ты, девушка, уже загнула, — сказала я вслух и, бросив размышлять, села записать последние события.
Пришла Вера Петровна и спросила о Зурабе.
— Может он мне не поверил? — сказала я ей.
— Не делай поспешных выводов Олечка, — сказала она. — Кавказцы, прежде чем принять какое-то решение, долго его обдумывают, так что не торопись. Я уверена, он тебе поможет. Мать для каждого из них — святое. Не утверждаю, что так и будет, но народ этот, я немного знаю, не понаслышке, а по собственному опыту. А что ты писала? — спросила она.
— Да так, многолетняя привычка вести дневник.
— Я в молодости тоже стихи писала. Помню свою первую любовь. Ох и намучалась я тогда.
Она улыбнулась, и глаза её заблестели.
— Его родители были против меня, но он любил без памяти. И каждый вечер, тайком от отца, прибегал ко мне. Даже собирались сбежать в другой город, чтобы там расписаться. Потом он в армию ушёл и не вернулся домой.
— Убили? — спросила я с ужасом в голосе.
— Нет, что ты. Встретил другую девушку, и в городе, в котором служил, остался. А я не верила и ждала. Каждый вечер выглядывала в окно, встречала почтальона.
— Значит предал?
— Наверное, не любил по-настоящему, вот и всё.
Она тяжело вздохнула и вытерла слезу.
— Тогда я записывала в тетрадку свои чувства, мысли, но потом, чтобы душа не болела, сожгла на костре. Приятно вспомнить молодость, дочка, пойду я, работы много, и Рустама нужно искупать.
Воспоминания задели её за живое, видно было, что ей трудно приходилось.
— Привет ему передайте, — сказала я ей вслед.
— Передам, обязательно, — и она ушла.
В этот вечер никто не приходил ко мне, и я решила, что Зураб мне не поверил.