— Тогда ведите себя хорошо, — промолвил старик, разжимая пальцы. — Для сведения. Вначале у меня была мысль использовать паяльную лампу. Это было бы удобнее и быстрее. Но я вас пожалел, из-за чего теряю с вами время. Надеюсь, мы поймем друг друга.
Олегу показалось, что его окатили ледяной водой. Паяльная лампа? Память услужливо подсунула ему картину из прошлого. Он, будучи совсем малышом, наблюдал, как его мать держала над горящей конфоркой курицу, опаливая волоски.
Когда с пахом было покончено, старик начал брить руки, живот, подмышки Олега. После этого очередь дошла до бровей.
— С волосами придется повозиться, — задумчиво сказал он, беря в руки ножницы.
Олег зажмурился, когда почувствовал, что ему на глаза стали падать клочья его собственных волос.
«Зачем он это делает?»
Когда работать ножницами стало невозможно, старик опять взялся за бритву.
Олег начал испытывать жажду.
— Дайте мне воды, — попросил он, но старик покачал головой.
— Вам нельзя пить. Есть тоже. — Он принялся мыть в тазике бритву. — Если хотите облегчиться, скажите. Я принесу судно. В сущности, вы можете и не справлять свои естественные потребности. Вам все равно скоро сделают клизму, хотите вы этого или нет, чтобы все ненужное вышло из вашего организма. Вы должны быть чистым. — Старик снова приблизился к Олегу и придирчиво оглядел его тело, гладкое, как у младенца.
Его глубоко запавшие глаза остановились на лице парня.
— Конечно, как я забыл, — буркнул он и взял ножницы, слабо блеснувшие в свете лампы.
— Нет! Не подходите! — завизжал Олег, видя, как старик подносит ножницы к его глазам.
— У вас остались ресницы.
Олег дернулся, и лезвие слегка вспороло веко. По щеке побежал ручеек крови, и старик замер на месте, вперив завороженный взгляд в красную струйку. Несмотря на страх и боль, Олег вдруг подумал, что именно так смотрит голодный ребенок на любимое угощение.
— Пожалуйста. Не нужно ничего делать, — взмолился он.
— Я просто старый клоун. Всеми брошенный и забытый, — медленно проговорил старик, облизываясь.
Он провел грязным пальцем по щеке дрожащего Олега и с благоговением стал рассматривать красное пятно на подушечке. Это продолжалось не более минуты, но Олегу показалось, что время остановилось, и старый псих будет пялиться на его кровь целую вечность.
Наконец он вытер палец о мятую рубашку, приблизился к Олегу и сказал тусклым голосом:
— Давайте закончим.
После того как ресницы были срезаны, старик шагнул назад.
— Теперь вы чистый, — заявил он. — Ваше тело теперь в порядке. Но чисто ли сердце, сознание, помыслы?