Его пальцы обхватили еще одну бутылку. Взмах, звон осколков, новая вспышка ярчайшего света.
Мила ревела и ползла куда-то в угол. Все ее тело было охвачено пламенем.
— Эй, смотри, — с тревогой сказал Дантист.
Все произошло в одно мгновение. Мила откинула люк, вмонтированный в пол и проворно перевалилась вниз, оставляя за собой едкий дым и сноп искр. Глухой вой некоторое время доносился из недр подземелья. Потом стих и он.
— Она сдохла? — спросил Дантист.
— Ступенек там нет. Света тоже. Есть желание спуститься и проверить? — спросил Виктор, и Дантист отрицательно качнул головой.
Виктор принес еще несколько бутылок, кинул их вниз, оторвал от рубашки лоскут, смочил его керосином и поджег.
— Надеюсь, от тебя не останется даже углей.
В шахте мгновенно вырос ослепительный столб пламени.
Виктор вытер лицо, перепачканное грязью и кровью.
— Теперь точно все. Ты можешь идти?
Дантист устало кивнул.
— Я покажу, где твой друг, — сказал Виктор, звякнув связкой ключей. — Но у меня есть еще одно дело.
Катя потеряла счет времени. Она сжалась в комочек и лежала в ногах Гаучо. Девушка понимала, что раненому байкеру нужно помочь, но смогла лишь оторвать полосу от своей футболки и отдать ее парню. Гаучо свернул что-то вроде тампона и прижал к ране. Судя по всему, это причинило ему боль, потому что он до крови прикусил губу.
— Сколько вас? — глухим голосом спросила Катя.
— Было трое. Сейчас я могу быть один. Там остался Дантист.
— Я помню его. Лучший друг Гоши.
Гаучо кашлянул и спросил:
— Кто с тобой?
— Бывший полицейский. Эта женщина забрала его ребенка.
Гаучо вздохнул и сказал:
— Я скоро открою дверь. Ты можешь остаться здесь. Я должен узнать, что с Дантистом.
Катя молчала, затем немного приподнялась. Остывающий котел высился буквально в трех шагах от нее. Она могла видеть тело Олега.
Гаучо увидел, куда смотрит Катя, и сказал:
— Дантист не верил, что это он. Выключи свет. Так будет лучше.
Катя еще раз посмотрела на Олега. Его лысый череп беспомощно опустился, на грудь изо рта стекала темная жидкость.
Она завозилась на грязном полу, со стоном поднялась и выключила свет.
— Не умирай, — прошептала она, дотронувшись до руки Гаучо.
— Ты слышишь? — Он сжал ее тонкие исцарапанные пальцы.
— Нет. — Катя закрыла глаза.
Ее измученное тело уже давно отказывалось повиноваться командам мозга.
— Там кто-то есть.
Катя разлепила губы, чтобы ответить, но так ничего и не сказала. Ее руки и ноги были тяжелее свинца. Она просто распласталась на полу, прямо в луже крови.
Какое-то время они молчали, потом Гаучо проговорил:
— Дай ключ. Я ухожу.