Он хотел вспомнить, что еще говорил Итин — потому что эти слова стали теперь и его мыслью, его верой. Еле слышный шорох заставил его отвлечься — это наружу открылась дверь. Решив, что это возвращается Павел, Гелий поднял глаза.
В дверях стоял чужой. Весь в каком-то зелено-пятнистом, лохматом. Даже лицо было замотано чем-то, чтобы не белело в темноте — виднелись только глаза в щели под низко надвинутым стальным шлемом с маскировочной сеткой. Нацелив автомат — с длинным изогнутым магазином внизу, и штыком на конце ствола — штык был не привычный четырехгранный, а клинком. Гелий глядел в остолбенении, а чужак быстро запустил руку в висящую на боку сумку такого же зелено-пятнистого цвета, достал какой-то тускло блеснувший предмет, похожий на обычную бутылку, пальцами ловко что-то с ним сделал — и бросил в глубину сарая, где в сене спали товарищи.
Ослепительно полыхнуло, хлестнув светом по глазам. Ударило обжигающим жаром. Гелий зажмурился — всего на миг. Когда же он открыл глаза — чужака нигде не было, зато совсем рядом стеной бушевало пламя.
Гелий завозился с мешком — потеряв пару мгновений, чтобы сунуть тетрадь. Схватив мешок, хотел взять винтовку — но пламя уже отрезало путь. Гелий сделал шаг назад — и вывалился наружу, спиной распахнув дверь. Пламя вырвалось вслед за ним, сарай пылал уже со всех сторон — и кто-то страшно кричал внутри, но слов нельзя было разобрать. Гелий повернулся — и оказался лицом к лицу с чужаком, тем самым, или уже другим. Гелий хотел было броситься в сторону — но чужак взмахнул прикладом, и Гелий полетел с ног; в следующий миг он уже лежал лицом в землю — чувствуя, как ему крутят за спину и вяжут руки, быстро и умело. Затем его схватили — и потащили в темноту.
Враги напали перед самым рассветом. Часовые погибли на постах, не успев поднять тревогу. Разбуженный стрельбой, товарищ Итин выбежал из дома с маузером в руке. Ночь разрывалась выстрелами, беспорядочно, со всех сторон — сухо щелкали винтовки, в ответ раздавались короткие автоматные очереди, по уставу на два-три патрона, идущие точно в цель. И это было очень плохо, потому что прошедшие фронт бойцы, даже застигнутые врасплох, должны были собираться вместе, организуя рубежи и очаги обороны — значит, враг уже ворвался в деревню. Сарай с сеном ярко пылал, и кто-то кричал внутри — однако из-под уже занявшейся огнем крыши вдоль улицы бил отрядный пулемет, длинными очередями, не жалея патронов. Врага нигде не было видно — и это давало надежду отбиться. Банды, каких много было на ничейной территории, не отличались упорством в бою — обычно же целью их было скорее уйти с захваченной добычей.