— Моя коллекция — пояснил враг — сюда я помещаю не просто уничтоженных мной лично, но лишь всяких так комиссаров, политруков, председателей с секретарями, ну и на худой конец, не ниже ротных — тех, о ком ваша партия и власть будет искренне горевать. Интересный процесс — превращение героев в мясо. Даже любопытно — попадется мне хоть кто-то, кто выстоит до конца, как на плакате вашем? Нет, в итоге все — лишь голая физиология без разума и воли. Так что, тебе очень повезло, что я не буду выпытывать у тебя ваших военных тайн — что ты можешь сказать, неизвестного мне? Впрочем, если ты знаешь что-то — тебе зачтется.
Гелию вдруг стало спокойно. Будто он стоял перед врагом — и в то же время отстраненно смотрел откуда-то. Он шагнул вперед, как в воду. Ефрейтор дернулся было следом — но главарь сделал еле заметный жест, и враг остался на месте. Делая шаг, Гелий больше всего боялся, что револьвер выпадет, или окажется слишком крепко привязанным к ноге. Даже перед зеркалом у него никогда не получался так слаженно этот знаменитый прием сыщика фон Дорна — при шаге левой нога чуть выше, правая рука бьет изнутри по лодыжке — чтобы, ступая на ногу, одним встречным движением задрать штанину, обхватить рукоятку и вскинуть руку вверх.
Главарь что-то почуял, начал было подниматься — но у него не было уже ни времени, ни расстояния. Ефрейтор вскинул автомат — но стрелять не мог, потому что Гелий и главарь оказались перед ним почти на одной линии, и очередь свалила бы обоих. Итин не успел пошевелиться, как сержант одним движением сбил его наземь, придавил ногой и упер в затылок ствол — все же эти битые фронтовые волки были на удивление опытны и быстры. А главарь был лучше всех — но не настолько, чтобы обогнать пулю с трех оставшихся шагов.
Все застыли. Солдаты и крестьяне в отдалении — тоже. Замер и Гелий — держа врага на мушке.
— Ну? — первым спросил горелый главарь — что дальше?
Он смотрел без страха — с любопытством, даже веселым интересом. Будто не его отделял от смерти один миг короткого движения пальца.
— Стреляй! — прохрипел Итин, глотая пыль — стреляй!
Он еле повернул голову — сморщившись от жестокого тычка стволом. Однако теперь мог хоть как-то видеть происходящее.
— Машину нам и оружие! — звенящим голосом выкрикнул Гелий, совсем как в читанных им романах о приключениях фон Дорна — прикажи своим! Ты — поедешь с нами!
Он уже видел себя героем. Все становилось, как должно — орден из рук самого Вождя за спасение товарища Итина и захват злейшего из врагов революции. Затем Гелий представлял, как он, в хрустящей новой кожанке и с маузером в руке ведет свой отряд на штурм последнего вражеского оплота. После он возвращается к отцу — молодым комиссаром, и отныне говорит с ним, как равный. Затем он работает на трудфронте, строя заводы и города — а по вечерам пишет книгу об этом прекрасном времени.