Было красное небо, и белый костер.
И зигзаги подстреленных птиц.
И ревущая конница с бешеных гор.
И разливы горящих станиц.
Как в тифозной горячке, металось «ура» —
По ковру из разрубленных тел.
И в атаку, под музыку, шли юнкера —
За орлом, что по небу летел.
О, мятежная юность, восстания пыл —
Хочешь, брата врагом назови.
И отца пристрели, чтоб тебя не убил,
Захлебнувшись в сыновней крови.
Революции честь — эй, Буденный Семен!
Видишь, кожанок тысячный строй?
Те, кто выживут здесь, лягут в тридцать седьмом.
Там, у лагерной стенки сырой.
Чтоб водили туристов по вашим костям.
И, с усердием всех холуев,
Сладкозвучно плели иностранным гостям
О романтике грозных боев.
Чтобы влез на трибуну ответственный вор,
Лекционно-запечный паук.
Чтобы мерзко завыл красногалстучный хор.
Во главе с кандидатом наук.
Безоглядные рыцари глупой войны!
И жестокие юноши дна.
Неужели в земле вы не видите сны?
И не снится вам эта страна.
Может, нас вы там видите, грязных и злых?
Может, слышите наглую ложь —
Вот цена ваших огненных дней боевых.
Вот за что вы кричали «даешь!».
И за голод, за муки, за ужас атак,
Вам награда — оскал сатаны.
На крови — может вырасти только бардак.
Где и кровь не имеет цены.