Старик степенно и важно одолел ступеньку и встал рядом с Курганниковым.
— Прошу любить и жаловать вашего старосту! Рассказывать о нем не буду — все хорошо его знают.
— Как не знать! — ответили из зала. — Одна кличка ему: «Жандарм» и еще «Душегуб»!
— Разговорчики! — прикрикнул Курганников, чувствуя, как по виску ему за ворот скатывается струйка пота. — Не жалея жизни, Горбунков грудью стоял за отечество и за это безвинно страдал многие годы! Верный делу освобождения народа, Тимофей Матвеич назначается старостой и командиром сводного хуторского отряда самообороны!
Курганников похлопал старика по спине — дескать, смелее! — и чуть подтолкнул.
Горбунков залез пятерней в бороду, еще больше растрепал ее, почесал подбородок, насупился, крякнул и выдохнул с хрипом:
— Давить всех антихристов будем! Рубить христопродавцев и богоотступников будем! Старую жизнь возвернем, без коммунии!
И он рубанул сжатым кулаком, словно в руке был клинок шашки.
Низкорослый, жилистый, Горбунков смотрел куда-то поверх голов хуторян. В глазах старика светился огонек жгучей ненависти, неуемное желание немедленно, на скорую руку, расправиться со всеми, кто стоит на его пути.
«Промедление смерти подобно… Чье это изречение, чьи слова? Очень хрестоматийны…»
Николай Степанович Магура не стал копаться в памяти для этого не было времени. Он смотрел на бегущую на него дорогу и, когда грузовик попадал в рытвину и подскакивал, старался не удариться затылком о крышу кабины.
«Десантники приземлились чуть раньше или чуть позже полуночи. Сейчас без двадцати одиннадцать: минуло почти полсуток. За это время можно было уйти далеко, тем более, если подвернулся транспорт. Десять с лишним часов десантники ходят по нашей земле, топчут ее, и никаких зацепок, никаких следов, которые помогли бы выйти на них! Может, притаились, ждут сигнала о начале действий? И почему не выходят в эфир? Повреждена во время приземления радия?»
Въезжая в заполненные стоячей водой глубокие колдобины, машина оседала, с трудом, надрывно гудя перегретым мотором, одолевала их и неслась дальше.
«Водитель попался лихой. Обещал за полчаса домчать и, кажется, сдержит слово… Зачем сержанта в Венцы спозаранку понесло? Что заставило его спешить? Не связан ли его отъезд с нарушением телефонной связи? Почему именно сегодня, в день появления в районе десантников, она вышла из строя? Минувшую ночь и утро стояла тишь: телефонные провода не могло порвать. Но кому-то могло понадобиться нарушить связь с двумя самыми дальними от станицы хуторами. Словно по плану, вначале с Венцами, затем с Артановкой…»