— Владимир. Седых. Можно Володя.
— Светлана. Родионова. Очень приятно.
Майор назвался Петром Егоровичем Машковым. Светочка, увидев его, сразу вспомнила профессора Мориарти. Да, с таким личиком только мафиозников и играть.
— Как артист! — хохотнул Никита, вынимая из пакетов закуски и спиртное. — Вот твой стол, располагайся. Сразу предупреждаю — мы иногда ругаемся матом. Это не хулиганство, а выплеск позитивной или негативной энергии, как говорят ученые. Прошу не обижаться.
— Ты бы не куражился, — без вызова, но и не по-доброму предупредил майор, — у Сереги сорока дней не прошло.
— А вот учить меня не надо, — примерно таким же тоном ответил Никита, бросив на Машкова взгляд, какими обычно перекидываются дамы, претендующие на одного кавалера.
— Свет, там, в столе, талмуды по твоей земле, — показал Петр Егорович на дверцу ящика, — судимые, бытовики, подучетники. Не выброси случайно.
Она приоткрыла дверцу, заглянула. Несколько амбарных книг почти целиком оккупировали пространство.
— Это ж каменный век. Почему в компьютер не забить?
— Чтоб хакеры не лазали. И никто не стер сдуру. Случаи бывали, — он еще раз посмотрел на Никиту.
У ножки стола она заметила горку зерен зеленоватого цвета.
— Что это?
— Крыс травим, достали. Иногда прямо на столы забираются, — обрадовал Седых, — в доме раньше магазин рыбный был, вот и расплодились. Осторожней, сама не траванись.
Светочка поежилась, представляя хвостатого грызуна на столе. Она положила дамскую сумочку, села на скрипучий стул, выдвинула ящик. Кроме пары старых авторучек и полупустой упаковки анальгина, ничего. Видимо, коллеги готовились и навели порядок.
Машков-Мориарти открыл свой стол, достал потертый кожаный планшет, протянул даме:
— Ридикюль к форме не положен. Вот, держи. Подарок. Двадцать восьмой год выпуска. Германия. Только не продай, как некоторые, — еще один намекающий взгляд скользнул по Никите.
— Спасибо… Что, правда двадцать восьмой?
— Истинная правда. Там клеймо есть. До войны все обмундирование для нашей милиции поставлялось из вражеской Германии. В том числе оружие и офицерские планшеты. Носи на здоровье.
В этот момент в комнату, постучав по косяку, зашел товарищ в тюбетейке:
— Никита Романович… Я за паспортом.
— Проводку сделали?
— Да… Все работает.
— А стены покрасили? — тоном прораба на стройке вопрошал Сапрыкин.
— Так вы стены не просили, — то ли испуганно, то ли расстроенно ответил таджик.
— А самим не догадаться? Там свинарник — людям в подъезд не войти.
— На это три день надо… А мой деньги в дома не перевести, — бедняга путал склонения.