Шагая в полумраке, я утратила чувство времени и пространства. Я не могла определить ни какое расстояние я преодолела, ни сколько минут шла по этому подземному коридору, который не имел никаких ответвлений или чего-либо мало-мальски примечательного. Единственное, что здесь привлекало мое внимание — это не прерывающиеся ни на секунду звуки чьих-то голосов: они были похожи на неприятное для моего слуха назойливое жужжание (так жужжат летом мухи), и это — доносившееся как бы сразу со всех сторон — жужжание несло в себе какую-то скрытую угрозу, от чего у меня на лбу выступил холодный пот. Эти звуки давили мне на психику, мне было страшно. Эти звуки были такими назойливыми, что, если бы они даже и стихли, я, наверное, все равно продолжала бы их слышать. Эти звуки постепенно сводили меня с ума…
Я, так пока никуда и не дойдя, остановилась и оглянулась. А вдруг вслед за мною кто-то идет? Вдруг на меня здесь нападут? Вдруг кто-то вот прямо сейчас прикоснется к моей спине и начнет что-то шептать на ухо?
Окружавшая меня темнота трансформировалась в большое белое полотно, на котором мое воображение начало рисовать полупрозрачных призраков, лица с жутко бесчувственным выражением, чьи-то потерянные души, выкрикивающие мое имя. У меня возникло неприятное ощущение, что ко мне приближается кто-то — или что-то, я даже ощущала на своем затылке чье-то холодное и влажное дыхание. И вдруг я перестала что-либо слышать и вообще чувствовать: меня охватила паника. Мое сердце забилось намного быстрее, и его удары стали отдаваться в висках и в грудной клетке, как будто кто-то колотил кулаками где-то внутри меня, отчего мое дыхание стало прерывистым и шумным. Звуков голосов больше не было слышно… Однако мне вдруг почему-то очень захотелось услышать их, почувствовать чье-то присутствие… И тут я услышала голос своего отца: «Ты должна бояться только живых». Я в ужасе быстро засеменила вперед.
Когда мне уже начало казаться, что я так и буду всю оставшуюся жизнь блуждать по этому бесконечному подземному коридору, где-то далеко впереди меня замерцал слабый свет. Я ускорила шаг настолько, насколько мне позволяли это сделать мои — ставшие едва ли не каменными — ноги, и… и едва не врезалась лбом в металлическую дверь, которую я, всецело сосредоточившись на своей поспешной ходьбе, заметила лишь в самый последний момент. За этой дверью я увидела — сквозь имеющееся в ней оконце — свет и снова услышала голоса. Последние несколько минут мне не позволяли их услышать шум моих собственных шагов и охватившая меня паника. Теперь же они звучали очень отчетливо, мне стало ясно, что это человеческие голоса.