Услышав шаги на лестнице, я решила соврать. В конце концов, я приготовила новый таджин, более-менее похожий на прежний, с теми же овощами и мясом...
- То есть ты глаз с плиты не сводила?
- Да.
- Ты уверена, что ничего не случилось?
- Конечно, что могло случиться?
- Определенно ничего?
- Конечно, да.
Он вцепился в мою руку и сунул её в горшок.
- Понюхай только! Ты принимаешь меня за идиота?
отец схватил метлу и бил меня ею, пока она не сломалась. Он повредил мне предплечье.
Я не жаловалась. Вывихнутая рука болела и была покрыта лиловыми отметинами. Так я легла спать.
На следующий день я отправилась в колледж, по-прежнему не говоря ни слова. Учительница заметила, что написание слов дается мне с трудом.
- Что с тобой?
- Ничего, просто повредила руку.
Она захотела взглянуть. Рука распухла, став втрое больше обычного.
В комнате для больных повторила все ту же официальную версию: я упала...
Медсестра позвонила отцу и попросила приехать его в колледж. При ней он ничего не сказал мне. Он даже не беспокоился, зная, что я все равно промолчу. Однако по пути в больницу он предупредил:
- Если на самом деле с тобой все в порядке, я переломаю тебе обе руки, и на сей раз по-настоящему.
В машине я молилась: "Господи, пожалуйста, пусть медсестра не ошибется... Пусть у меня действительно будет сломана рука!"
У меня оказалось смещенным локтевой сустав, и мне загипсовали руку. Тогда я и решила убежать из дома совсем. Еще когда он бил меня, я думала: "Давай, продолжай, бей меня, потому что это в последний раз!"
Приготовления заняли два-три дня. Я сходила к Мартине, знакомой социальной работнице, и рассказала ей, почему хочу уйти из дома, по-прежнему не вдаваясь в подробности. Несмотря на то, что она была единственным человеком, кому я безоговорочно доверяла, я не могла сказать её даже того, что отец меня бьет. Я просто выпалила в слезах: " Я устала до смерти от всего этого, я больше не выдержу!...Я должна уйти! Я уже взрослая! В этот раз я так просто не отступлюсь, иначе сойду с ума!"
Мартина понимала меня. Это была ее работа - решать проблемы девушек, не задавая лишних вопросов, чтобы не настраивать их против себя. Она наблюдала за мной, пыталась защитить меня от суицидальных наклонностей. В тот день она просто спросила, точно ли я готова, и есть ли у меня деньги.
- У меня нет вообще ничего, но я скорее буду спать на улице, чем останусь там.
- Но куда ты собираешься направиться?
На юге Франции жила моя приятельница, которая как-то на каникулах сказала, что я могу приезжать и оставаться у нее в любое время. У нее была квартира-студия, парень, работа, и только она могла меня приютить.