— Ты лучше не шевелись, Зелинский, — посоветовал Копаев. — Он не ел три дня.
— Гараж закрыл? — спросил Пащенко.
— Закрыл, — раздалось в ответ, и тот парень, который бил Санька, сунул ему в карман связку ключей.
— Мы куда едем? — Голос Зелинского срывался не столько от страха перед собственным положением, сколько от боли в паху.
Один из ключей развернулся в кармане и теперь резко впивался в плоть на каждой кочке.
— На кладбище, — пояснил мужик, сидящий за рулем.
— А зачем?
— План горит, — заявил парень. — Положено двадцать пять в день, на часах половина девятого, а у нас только девятнадцать. Ты тоже пойми!.. Окажись ты в такой ситуации, мы бы не выручили, что ли?
Зелинский понял, что этим убить мало. Им нужно, чтобы было по-настоящему, как у взрослых. С издевкой, унижением и контрольным выстрелом в затылок. Зверства Кускова стали казаться Саньку детской игрой в фашистов и партизан. На его беду выходило так, что роль партизана постоянно доставалась одному человеку.
Зелинский видел, что шутки заканчиваются. На выезде из города водитель свернул на проселочную дорогу, которая действительно вела к погосту. Санек стал задыхаться. Когда Штуке нужны были ответы, он бил и спрашивал. Эти не задавали никаких вопросов, за исключением какой-то глупости, а просто везли его на кладбище. Значит, им нужны не ответы, а смерть Зелинского.
— Вы скажите, что вам нужно! Я отвечу на вопросы, да и делу конец! — взмолился он.
У Санька еще оставалась надежда на то, что он является свидетелем тупого куража и выход из положения найти можно.
— Зачем мы сюда едем?!
— Делу сейчас действительно будет конец, — подтвердил парень, повернулся к напарнику и бросил: — Ты посиди с ним, я спрошу у мужиков, где они выкопали.
Второй спокойно качнул головой и вынул из кармана сигареты.
Зелинский вытянул шею и стал наблюдать, как парень подошел к стайке мужиков в спецовках, вооруженных заступами. Он поздоровался с ними, достал коробочку с конфетами, угостил всю компанию, хлопнул по плечу одного из них. Свои они здесь, гады!..
Копаев вышел из машины и стал быстро соображать. Предварительной договоренности с пролетариями у него не было, но созрел экспромт, который пришелся Антону по душе. Сейчас требовалось лишь отработать номер до конца. Копаев заметил у входа троих уже поддатых могильщиков. Это могли быть только они, других здесь лопатами и робами не обеспечивают.
Он направился к ним, на ходу ныряя рукой в карман, подошел и заявил:
— Здорово, мужики.
— Хай, — ответил один из них. — С чем пожаловал, командир?
— Ямку бы завтра к одиннадцати.