— Может и быстро, но не так быстро, как мы побежим отсюда напрямик, презирая мощеные дорожки и высокие стены! — нетрезво провозгласил Бенволио. — А где, кстати, моя бутылка? — вдруг задумался он.
— А кто ее знает, — сказал Ромео, пряча вино за спину…
* * *
— Дядюшка! Дядюшка! — метался между гостями Тибальт — Простите, сеньор, глубоко извиняюсь, прекрасная сеньорита, вы не видели моего дядю?!
Как и все в доме, Тибальт был наряжен в самое лучшее, правда, его мясистой, коренастой фигуре с кривоватыми ногами не шли двухцветные кальцоне в обтяжку и короткий, выше пупа, кафтан джорне, туго перетянутый широким поясом. Модный беретто, сшитый из материи сразу пяти цветов трясся на его голове без шеи как монах-бенедектинец на рыцарском скакуне. В сущности, Тибальт во всякой одежде напоминал принаряженного крестьянина.
Поясню для тех, кто не знает, причудливая мода тех старых, добрых времен была рассчитана на юношескую стройность или, хотя бы, на сухощавую мускулистость воина. Все в обтяжку, все напоказ, все для вас, прекрасные дамы! А если, скажем, ноги сухи, кривы, а чрево отвисает, закрывая чресла? Вот и получалось, что степенные люди тех времен презирали новшества и носили, как и во времена своей молодости, длинное и просторное.
Впрочем, дело не только в моде, тот же весельчак Меркуцио тоже был полноват и несколько неуклюж, а одежду носил как вторую кожу. Порода, господа и дамы, порода многое значит!
— Дядюшка, дядюшка!
Николо Капулетти в это время вел интересный и содержательный разговор с главой дома Джезаре, Антонио Джезаре, желчным, сухим стариком, считавших всех вокруг отъявленными мошенниками. Впрочем, старикан и на свой счет не обольщался, зная о себе правду.
Эти достойные господа беседовали о разнообразных способах обрезки золотых монет. Оба сходились на том, что резец и зубило все-таки не самые подходящие инструменты, они в любом случае оставляют следы, заметные опытному взгляду. А вот напильник в этом смысле куда более перспективен. Если ловко точить монету по краю, собирая золотую пыль, можно ее существенно облегчить и не испортить видимость. Джезаре со знанием дела добавил, что напильник при этом должен быть мокрым, тогда и пыль не разлетается и следов на металле не остается. Все это, конечно, он знает чисто теоретически, уж коль вокруг вор на воре сидит и вором погоняет, то и честному человеку приходится изучать мошеннические приемы…
Николо признал истинность этого суждения, и добавил, что самые ловкие обрезчики монет — генуэзцы. Джезаре согласился с этим, но добавил, что в остальных городах плутов и мошенников ничуть не меньше. И тут же рассказал, что монеты из Генуи он взвешивает, даже когда мешки прибывают прямо из-под чеканного пресса, запечатанные сургучом. А что делать, уважаемый Капулетти, когда вокруг — вор на воре…