А тело пахнет так, как пахнет тело,
Не как фиалки нежный лепесток…
Вот какой потрясающей простоты надо добиваться в поэзии, а не сочинять вирши о звездах. Мы оба этим грешим, но, возможно, это болезненное пристрастие к красивостям пройдет, а Красота останется. Твоя красота.
Она засияла улыбкой на твоем еще сонном лице, когда ты приподнялась и увидела меня. Хотя не во мне было дело, я понимаю, ты улыбнулась всему этому миру. И радостно сказала:
— Слава Богу! На секунду мне показалось, что все это был только сон.
Догадавшись, о чем ты говоришь, я успокоил:
— Нет, море все еще рядом.
Ты как-то загадочно усмехнулась и спросила, куда подевался мой отец.
— Понятия не имею, — ответил я. — Когда я проснулся, его уже не было.
Я не замечал того, что то и дело потираю шею, затекшую за ночь, проведенную в кресле. Но ты сразу углядела это и поманила рукой:
— Иди, помассирую.
Ты — сама естественность. В предложении прийти к тебе в постель, ты не увидела ничего неловкого, и я тоже сделал вид, будто совсем даже не разволновался, проделав путь в семь шагов до кровати. Я присел на край, глядя на тебя — совсем утреннюю, такой я еще не видел, но ты энергично скомандовала:
— Поворачивайся спиной.
И встала на колени, чтобы удобнее было массировать. Я спиной чувствовал теплые касания твоего живота и ног, и едва сдерживался, чтобы не повернуться и не обхватить тебя. Вызвало бы это у тебя ужас и отвращение? Или ты просто засмеялась бы, оттолкнув:
— Эй, Кевин! Что это взбрело тебе в голову?
Я не посмел узнать ответ.
Пальцы у тебя оказались крепкими и ловкими, и я посоветовал тебе на всякий случай приобрести и профессию массажистки, если литература тебя не прокормит.
Ты лукаво спросила:
— А ты станешь моим постоянным клиентом? Кто знает, может, единственным…
Я бодро заверил:
— Да у тебя от клиентов отбоя не будет! Но я-то обязательно…
— Когда мы вернемся домой, — ты почему-то понизила голос, — все опять будет по-старому, да? Как будто мы и не были здесь? Да, Кевин?
Мне хотелось сказать, что все зависит только от тебя, и если тебе захочется, чтоб я оставался твоим другом… Но я понимал, что это нереально. Что стоит нам оказаться в Америке, все, что я напридумывал себе здесь, все эти звезды погаснут. Ты и не вспомнишь обо мне, ведь там тебя ждет Он. Даже если не ждет, он все равно там будет. И об него, как о мол, разобьются все наши теплые волны.
— Скорее всего, — ответил я.
На миг твои пальцы разжались, как будто я обидел тебя, но ведь на все была твоя воля. И ты сама это знала. И все же сказала:
— Глупо. Тебе не кажется?