Он спрашивает! Он ещё спрашивает! Юрка — полный, абсолютный дурак; он — спрашивает!
Нужно ли жить?! Он бы ещё про смысл спросил — какой смысл в восходе, никакого! Это просто здорово — когда восходит солнце! Это здорово — когда целый мир — твой! Это здо–ро–во–о!!! Какой же молодец Юрка! Как здорово, что у меня такой брат!!!
Не в силах справиться с переизбытком чувств, я рывком поводьев подал своего тихо возмутившегося мерина ближе, колено в колено с кузеном, перегнулся с седла, навалился на Юрку с рычанием и почти спихнул с заплясавшего коня.
Так выражать свои чувства по отношению к нему у меня начинало входить в привычку. И, кажется, ему это нравилось.
Мы ехали почти до вечера. Когда конь не развлечение и не спорт, а средство передвижения — это, надо сказать, довольно утомительно… если едешь один или если собеседник неинтересный. Или если неинтересно вокруг.
Я был не один. Интересней собеседника, чем Юрка, было трудно себе и представить. А уж что было вокруг…
Нет, собственно, а что такого было вокруг? Обычный лес…
…на другой планете.
Понимаете? Не думаю. Но всё‑таки попытайтесь представить.
Диковатое и странное ощущение. Как будто попал в сказку или просто — сошёл с ума, но от этого не страшно. Впрочем, сумасшедшие, кажется, не знают, что они сумасшедшие… Временами на меня накатывало неверие, даже судороги плечи сводили — ну не может же этого быть! Может, я и правда чокнулся?!
Я сказал это вслух, когда — около шестнадцати часов по–здешнему — мы остановились возле лесного ручейка, почти речушки. На противоположном берегу высилась изъеденная временем рогатая скала из алого с чёрным камня — в трещинах и расселинах тут и там росли кусты и деревца. Мы расседлали коней, умылись, перекусили, и Юрка завалился в траву, лениво потирая заживающую рану. Я уселся рядом и сказал:
— Не может быть.
— М? — спросил мой двоюродный и рассмеялся. Я тоже улыбнулся — смущённо.
Мы лениво подремали в траве, а когда постепенно всё гуще алеющее солнце спустилось между скал совсем низко, Юрка встрепенулся:
— Ехать надо, Славка. Давай, давай…
Мы рысью выбрались на просеку. Я вскинул голову почти испуганно — прямо над нами прошёл яркий планер, различалась даже голова полулежащего на животе парня, он повернулся, блеснув большими круглыми очками, поднял руку; Юрка на скаку сделал то же. Я помахал уже вслед удаляющемуся аппарату и поинтересовался:
— Это что, патрульный?
— Да нет, просто кто‑то летает, патрульные нашими гербами помечены всегда… — Юрка придержал коня. — Ага, приехали почти.