Тяжело дыша — почему‑то стало плохо, меня даже затрясло — я взял конверт, аккуратно сложил деньги, отсчитал семьдесят пять сотен, отложил в сторону, остальные сунул в конверт и спрятал его среди вещей. Думать становилось окончательно лень. Я заставил себя окончательно распихать вещи по местам, какие приглянулись, разделся, поменял трусы, опять‑таки заставил себя сложить одежду нормально, аккуратно свернул покрывало и одеяло. Всё — и покрывало, и одеяло, и бельё — были новенькими, свеженькими, чистенькими. От постели пахло лавандовыми духами, как от одной девчонки–шведки, с которой я зимой познакомился а Альпах. На морозе от неё ничем не пахло, но, как только мы заходили в тёплое помещение, как по нему тут же распространялся этот запах. Обалденный запах… Я перестал заставлять себя разлеплять глаза, влез ощупью под простыню, глубоко вздохнул и… поймал себя на том, что не сплю и смотрю в потолок.
Я проснулся так же, как и уснул — незаметно. Часы, которые я так и не снял — я по–старинке носил их, предпочитал мобильным не пипикать, выглядывая время — показывали, что почти два, я проспал около пяти часов. В доме было тихо–тихо, снаружи иногда доносились какие‑то звуки — то собака лаяла, то фырчал автомобиль, то звякал велосипед. Но эти звуки были такими редкими, что я почти испугался. Шум сопровождал меня всю жизнь — в той или иной форме. Только в турпоходах я вспоминал, что бывает тишина. Но турпоходы — это лес. Не город.
Повернувшись на бок, я дотянулся до тумбочки. На моём телефоне была СМСка от матери — а я и не услышал, как она пришла, так спал! Первая за эти дни. Я прочитал, высвободив руку из‑под покрывала и дотянувшись до мобильника. Ну конечно. Долетела позавчера, была занята, извещает и целует. Привет сестре. В смысле, тёте… Кстати, а тётя где?
Поднявшись, я поискал тапочки, не нашёл, конечно, влез в приготовленные заранее бермуды и отправился по дому босиком. Смешное было ощущение. Всю жизнь под ногами в помещениях у меня были либо пластик, либо дорогущий паркет. А тут оказались гладкие некрашеные доски (тёплые!!!) или длинные коврики… а, половики они называются (мягкие, шелковистые какие‑то…). Честное слово, это было смешно — смешно и интересно.
А вот тёти‑то нигде и не было. Я методично проверил все, как мне казалось, комнаты и поймал себя на том, что… опять заблудился. Вот блин! Сложно было себе представить, что в этом доме живут женщина и мальчишка, тут же человек десять могут жить и друг друга не стеснять. Тихо стояла старая мебель, но в двух комнатах нашлись телевизоры — в одной опять‑таки какой‑то раритет с пучеглазым экраном на тонких ножках, в другой — вполне нормальный LG со старым DVD–видаком той же фирмы и лазерным плеером ВВК.