. Если бы кавказец не был оглушён предыдущими двумя ударами и не стеснён узостью коридора, то на этом всё могло и закончиться.
В голове зашумело, перед глазами стало темнеть. Чувствуя, что находится на грани потери сознания, Чумаков все силы направил только на одно: не ослабить захвата, держать!
Он не видел, что происходило вокруг, сосредоточив внимание на единоборстве мышц. Последним усилием ему удалось-таки дожать руку противника. Каратист, взвыв от боли, рухнул на колено, загородив собой вход в купе. Всё произошло так быстро, что низкорослый любитель женщин не успел выбрать момента для нападения.
– Нож на пол! – выдавил Чумаков. – Иначе я сломаю ему руку!
Молодой всё ещё медлил, но каратист что-то прошипел на своём языке, и тот зло швырнул лезвие.
– Ямэ… [40]– кривясь от боли, обратился он к Чумакову. – Отпусти. Сэгодня твоя взяла…
Чумаков шагнул назад, стараясь не оступиться. Главное, чтобы никто не заметил, как он едва держится на ногах. Но каратисту было не до этого. Он поднялся, морщась и покряхтывая, молодой подскочил помочь. Вокруг собралась толпа людей. Сосед по купе подобрал нож и, открыв окно, швырнул лезвие под откос. Проводница ругалась, угрожая привести милицию.
– Обнаглели совсем, выбросить их на ходу с поезда! – выкрикивал кто-то из женщин.
– А тоби, деточка, одягатысь треба скромнишэ, а то шо ж, колготы обтягуючи и ниякои тоби юбки, – назидательно говорила хохлушка.
Молодая женщина, из-за которой разгорелся весь сыр-бор, с покрасневшим от слёз лицом и размазанной под глазами тушью, протиснулась к выходу и побежала умываться.
Каратист не обращал никакого внимания на поднявшийся шум.
– Ещё встрэтимся… – бросил он Чумакову на прощание, и кавказцы неспешно удалились.
И без этого происшествия на душе было тяжко, а теперь стало совсем противно. Когда Чумаков отдышался, выпил предложенной Сашиной женой минералки и с трудом залез на свою полку, мысли целым сонмом навалились на него. Подумалось, что должно быть что-то для защиты нормальных людей от мерзких и наглых типов. Преступления в последнее время становятся всё циничнее и отвратительнее, людей убивают и истязают хладнокровно, как мясники. Но ведь должно быть что-то против этого, не удар, не залом, нечто совсем иное, из области чисто человеческого. Ведь разум должен защищать себя! Животное, например, всегда чувствует силу и уверенность человека, злая собачонка кинется только на того, кто её боится. То же должно происходить и с людьми: чем хуже, порочнее отдельные человеческие индивидуумы, тем легче должно с ними справиться умному интеллигентному человеку. А на самом деле всё выходит наоборот: сколько хороших людей гибнет от рук подлецов. Или мы не знаем, не умеем ещё пользоваться силой интеллекта?