Лета 1676 от Р. X. Харьковщина
Полковник чувствовал себя уставшим. И эти сожжённые книги… Они так и продолжали стоять перед глазами. В жилах полковника текло много разных кровей, но более всего от вольных донских казаков и гордых польских шляхтичей. Как человек весьма образованный, в глубине души он сокрушался гибели редкостных вещей. Огню всё одно, что глодать, книги или поленья, а каким украшением книжного собрания могли стать деревянные дощечки!
Солнце уже стало изрядно припекать, когда Донец-Захаржевский вместе с полковым писарем и двумя казаками въехал на широкий двор городской управы. Следом вкатилась телега, которой правил пожилой хитроватый казак Евлампий с пышной окладистой бородой.
Сам харьковский воевода Ерофей Захарович Молодецкий, невысокого роста, плотный и осанистый, стоя на заднем крыльце, распекал за что-то караульного пристава.
Увидев въезжающих, воевода, пригрозив приставу в другой раз отправить самого за караул, отпустил его коротким повелительным жестом. Пристав мигом исчез с глаз долой.
Воевода спустился с крыльца навстречу Захаржевскому, с которым они были давние приятели.
– Рад, рад видеть тебя, Григорий Михайлович!
– Здравствуй, Ерофей Захарович! – отвечал Захаржевский, спешившись и отдав казаку поводья. – Вот приехал у тебя бумаги фуражные подписать да распоряжения кой-какие. Прошка! Подай его милости наши хартии!
Писарь с почтительным поклоном передал подготовленные бумаги.
– Ну-ну, – пробормотал воевода, – поглядим. Отнеси покуда мне на стол, нехай мой старший писарь проглядит, а я потом подпишу.
Прохор пошёл в здание управы.
– А это что? – спросил воевода, кивнув на телегу, из которой казаки выгружали увесистый бочонок.
– Гостинец, – улыбнулся Захаржевский. – Не побрезгуй, Ерофей Захарыч, прими. Это крымское вино.
Воевода ласково погрозил пальцем:
– Ох, чую, Григорий Михайлович, ежели б не оказия, так и не заехал бы к старому другу! Ну ладно, ладно, – успокаивающе похлопал он Захаржевского по плечу. – Слыхал о твоих заботах, имение приобрёл, дом новый строишь…
– Твоя правда, Ерофей Захарыч, – развёл руками Захаржевский, – столько хлопот. Но уже дело вроде к концу движется, Бог даст, к осени въедем. Так что уважь, милости прошу на новоселье с супругой и детьми!
– Непременно, непременно. А сейчас пойдём, Григорий Михайлович, отобедаем да кваску выпьем холодненького, жара какая сегодня! – Воевода, сняв фуражку, вытер платком вспотевшую лысину и шею.
– С удовольствием, – согласился Захаржевский, – с раннего утра в дороге, торопились, чтоб на торг поспеть.
