Непогода набирала обороты. Небо почернело, казалось, еще чуть-чуть, и мы друг друга не увидим в этой тьме, так какой толк пытаться отыскать кого-то еще? Но, несмотря на сильный промозглый завывающий ветер, опустившийся туман и начавшийся дождь, четверка друзей продолжала гулять по лесу близ Петергофа, высматривая в полумраке человека. Сразу вспомнился Диоген Синопский. «Ищу человека!» — говорил он, намекая на то, что далеко не все достойны так называться. Если бы мы жили не в сторожке лесника, а в бочке, каждый в своей, и плевали бы на вежливость и общественное мнение, сходство было бы полным.
— Юля, он тебе правда нравится? — жалостливо произнес Паша, когда мы с ним чуть отстали от друзей.
— Кто? — Я надеюсь, он не про Диогена?
— Ну этот! Непохожий на тебя, непохожий на меня… — напел он мотивчик.
В тот миг мои мозги были заняты совершенно иным, потому я долго не могла догнать, в чем кроется связь между песней Агутина и кем-то, кто, по мнению Павла, обязан мне нравиться.
Наконец я въехала:
— Иннокентий? Брось, Паш, он мне совсем не симпатичен. Просто мужик, и все. Как и все остальные.
— Правда?
— Истинная.
Я хотела прибавить шагу, чтобы догнать Катьку с Женькой, но Самойлов остановил меня:
— Юля… А давай как-нибудь вдвоем куда-нибудь съездим? Например, в Киев. Или в Великий Новгород.
Я хотела по обычаю вякнуть: «На фига это?», но заглянула в его глаза и неожиданно запнулась. Я поняла, насколько сложно далась ему эта фраза.
— Посмотрим, — выдавила я из себя и поспешила вперед к ребятам. Павел не отстал.
— Самая лучшая пора для поисков, — сыронизировал Жека, держа Любимову за руку.
— Да уж, — хмыкнула та и обернулась к нам: — Вы уж больше не отставайте, лады? А то я успела испугаться, что и вы пропали.
— Хорошо, больше не будем, — извиняющимся тоном произнесла я.
— Потерпи немного, — гнусно ухмыляясь, заявил мне Женька, — вот вернемся, и я, так уж и быть, перееду в комнату к Любимовой, а ты сможешь наконец уединиться с моим другом.
Катька хихикнула.
— Дурак ты, Женечка, — миролюбиво бросила ему я.
— Я знаю, Юлечка, — согласился он, а Паша премерзко хохотнул.
Мы вышли к заливу. От воды распространялось пугающее темное свечение, волны ударялись о берег с такой силой, будто желали превратить камни в пыль. Темно-серое небо разделила напополам ослепительно-яркая молния, вслед за тем грянул гром. Почему-то это сильно напугало.
— Я хочу вернуться, — сообщила я друзьям.
— Не дрейфь, все будет о’кей, — пообещала подруга, хлопая по моему плечу. — Интересно все же, куда она подалась?
— В гараже ее не видели, — сказал Паша, — на берегу тоже нет. По крайней мере, насколько хватает глаз.