Никаких разорванных густо воняющих кишок, не переваренной пищи и кала.
Никаких оторванных конечностей.
Никаких обожжённых как запечённая картошка тел, лишь отдалённо напоминающих человечьи.
Никакой чужой кисло пахнущей блевотины от ужасного зрелища.
Всё должно быть патриотично.
Обязательно красивое ухоженное кладбище, скорбящие фотогеничные родственники в чёрном одеянии от кутюр, чёрные лимузины, выстрелы почётного караула над дорогим гробом, укрытым государственным стягом. Всё достойно, чинно, как и должно быть, когда прощаются с героями.
Унылая бытовуха должна оставаться за кадром.
Просевшая халупа в заброшенном совхозе «Большое дышло». Или тесная «хрущёвка» в каком-нибудь Мухосранске или Козоёбовске.
Замордованные жизнью родители, потерявшие в смердящей пасти войны последнее и самое дорогое — свою кровинушку.
Чёрствая похоронка, в лучшем случае — закрытый гроб. Раздолбаный УАЗ везёт его по ухабам на местный не обихоженный погост с покосившимися крестами и дешёвыми надгробиями на кочках могил, заросших травой летом или заваленных сугробами зимой, с кучами мусора тут же в контейнерах рядом.
Пьяные могильщики, матерясь, что не успевают, наспех докапывают яму.
Совсем не фотогеничные родственники в китайском ширпотребе, ну никак не похожие на тех — киношных, приятной наружности, в строгом чёрном одеянии.
Тысячи инвалидов, тысячи. При виде кого-нибудь из них обыватель торопливо опускает глаза и проходит мимо, дабы не потревожить своё душевное равновесие.
А они сидят годами дома, не в состоянии даже выбраться на улицу. Или никому не нужные, всеми забытые, доживают свой тяжкий век в подземных переходах, на помойках и в притонах.
В качестве компенсации за утраченное здоровье и сломанную судьбу — жалкая подачка от властей.
Они на своей шкуре осознали, война — это не пиф-паф на полном героизма и пафоса мероприятии типа «зарница», а тяжёлая на пределе человеческих сил работа. И побеждает тот, кто эту работу делает лучше.
Война в глазах обывателей должна выглядеть иначе, чтобы они не боялись идти на неё, не боялись отпускать детей, вынужденных погибать за непомерные амбиции тех, кто воевать никогда не пойдёт и не отправит отпрысков в месиво человеческих тел и душ.
Это всё должно оставаться за кадром.
Аккуратно выглядывая над бугром, особист показал примерное направление, откуда солдаты волоком тащили тело Любимова.
— Рвануло метрах в пятидесяти левее от того сгоревшего танка, видишь? — перекрикивая грохот обстрела, спросил майор.
Туркалёв согласно кивнул.
— Взрывной волной его отбросило метров на пять ещё левее, убило сразу.