Тут врывается в холодильник вся шатия — братия во главе с Брокгаузом обиженным. Все голые, конечно. И Ознобишин, и Люся, даже покойники Колюня и Мальчиков по такому случаю прибыли. И орут как оглашенные на Игрека:
— Некрофил! Ты опозорил нашу дурку!
И в суете и свалке под шумок отрывают Ангелу пипиську — тот Золотой Ключик, который может открыть самый главный замочек. Его крылья, можно сказать.
— Кто Игреку пипиську оторвал? — строго вопрошает доктор Ознобишин.
А Тина, хоть и отмороженная, все видит. Люська, зараза, оторвала их пипиську, чтоб в любое время дня и ночи ею пользоваться.
«Ну погоди, оторва!» — мстительно думает Ведьма.
С этой мыслью она и пробуждается.
* * *
Алевтина окоченела — отсюда и сны нехорошие про холодильник.
За окном светает. Третьи петухи прокукарекают — и веем хана.
Почему так Ведьма решила — бог знает. Но так ей жалко стало бесчувственную девушку, которую только что сволокли в морг, что она испытала любовное желание. И, будучи мужчиной, немедленно осуществила его.
И увидела белого от пережитого мальчугана. Щека перепачкана Люськиной губной помадой.
— Чего такое? — Игрек ошалело вылупился на свою любимую.
— Тебе что-то нехорошее приснилось, ангелочек? — безмятежно зевнула Ведьма.
* * *
Знала б невинная Тина, какие подлые сны ему снятся!
Выскочил Игрек нагишом в коридор. И Люську изнасиловал. Брокгауз кинулся ее защищать, он и над милым старичком надругался…
«Неужели таковы мои подсознательные желания? — с ужасом думал Игрек. — Стыд и срам. Сны есть отражения реальной жизни… Я — грязное чудовище…»
3.
Рано поутру Кукушка сообщила Алевтине, что за всю ночь ни один больной ее не тронул. Ни один!
Шизофреники проклятые!
* * *
Игрек был прав, полагая, что сновидения есть отражение реальности, но ведь и реальная жизнь суть отражение сна.
Например, Люся, на которую Игреку после насилия, учиненного над ней, смотреть стало стыдно, с невыразимой нежностью ущипнула его за попу.
— Только из яйца вылупился, а уже за курочками гоняется!
Игрек обомлел:
— За кем я гоняюсь?
Люся кокетливо закудахтала:
— За тем, кто от тебя убегает!
— За тобой, что ль? — отринул птичью аллегорию Долговязый.
— Ну!
— Люська, ты чего-то путаешь! У меня другая…
— Вот ты куда! Сделал дело — гуляй смело? Дурочка я, что пожалела тебя ночью…
И с милым стариканом Брокгаузом похожая история.
Столкнулся с ним в коридоре Игрек, а тот в его сторону и не смотрит.
— Иоанн Васильевич, — недоумевает Игрек, — вы чего?
— Хуй через плечо! — загадочно отвечает интеллигентнейший старец.
— Я вас чем-то обидел?
— Ты распоясался ночью, Игрек, до безобразия!