Когда кукованье прекратилось, физиономия приятеля исказилась мученической гримасой, будто ему нестерпимо захотелось пи-пи.
Игреку стало жаль милого старичка невыносимо. Долговязый готов был пожертвовать чем угодно, хоть пиписькой, только чтоб спасительное кукованье продолжалось.
Кукушка, помедлив, снова кукукнула, как бы через силу. И с недоумением уставилась на полковника. Тот был похож на выходца с того света.
«Через несколько лет Брокгауз тяжело заболеет, но его спасут!» — смекнул Игрек.
— Ку-ку… ку-ку… ку-ку…
Кукушка, покорившись высшей воле, стала издавать жизнеутверждающие звуки легко, не замечая принужденья.
Иоанн Васильевич порозовел, на губах его затрепыхалась торжествующая улыбка.
— Ку-ку… ку-ку… ку-ку… ку-ку…
Полковник Судаков, опасаясь, что кукованье вот — вот оборвется, поспешно вскочил на ноги, «Пусть другие отправляются в командировку на тот свет! Все равно никто не оценит моих заслуг! Никогда в жизни посмертно Героя и генерала не дадут!»
— Ку-ку… ку-ку…
Чтоб не искушать судьбу, Сергей Павлович, теряя на бегу тапки, поспешил в коридор.
«А призраки пусть меня подождут! У них в запасе вечность!»
— Ку-ку… ку-ку…
* * *
Игрек смутно ощущал связь с Кукушкой и даже свою причастность к благому делу — продлению жизни приятеля (догадка о том, что они с Кукушкой, надув легковерного Брокгауза, стали шарлатанами, придет позже).
Игреку почудилось, что Кукушка издает вещие звуки, только когда он дергает за незримую нить.
Когда Иоанн Васильевич исчез в коридоре, спасаясь от убийственного разочарования, Долговязый отпустил ниточку.
Кукушка привычно сложила губы для кукованья, но не издала ни звука.
Игрек вновь нащупал кончик связующей нити, осторожно потянул за него.
— Ку-ку… ку-ку…
«Кажется, я поймал Бога за бороду…»
От радости Игрек сам крикнул во всю глотку:
— Ку-ку!
Кукушка не протестовала. Стала вязать варежки с чувством выполненного долга.
* * *
Несмотря на секретность, с которой майор Коробочкин вел дело поджигателя Сизова, полковник Судаков о нем дознался. Если уж на том свете у него была агентура, то в милиции и подавно. Прикармливал контрразведчик всех, у кого зубы были целы, один Коробочкин не клевал с его руки.
«Независимый сыскарь… мать его! Сумасброд!»
В свете сияющего всеми цветами дела Сизова меркли достижения Судакова с сумасшедшей мафией. И полоумный лейтенант Мухин с его невидимками больше не радовал Сергея Павловича. Объединиться в одно дело строптивый майор не желал. Допустить, чтоб поджигателя особняка Службы безопасности нашла милиция? Лучше умереть. И смотреть продолжение этого спектакля с того света.