— Зачем?
— Бабку пирожками подкормить, старуха совсем оголодала. А навстречу Волк.
— Это я знаю.
— Про то, как он изнасиловал Красную Шапочку?
— Про это ни в одной книжке не написано.
— Скрывают.
При том, что Игрек приобрел с Алевтиной богатый сексуальный опыт, сказки он любил целомудренные. А Иоанн Васильевич, напротив, всех сказочных героев подозревал в разнообразных извращениях. Колобок у него, например, был жуткий развратник. Насиловал и старух, и стариков, и зверей. И ото всех после этого уходил, чем весьма гордился. Золушка, по Брокгаузу, была лесбиянкой, жила со злыми сестрами. Те, конечно, стали ее ревновать к Принцу. Совершенно напрасно, кстати говоря, потому что тот был фетишистом. Ничего, кроме Золушкиной туфельки, для сексуального удовлетворения ему не требовалось. И т. д. И т. п.
Нравственное чувство Игрека было оскорблено стариковской похабщиной, но страсть к сказкам требовала удовлетворения.
— Ну изнасиловал Волк Красную Шапочку, а дальше что? — капризно проговорил Долговязый, недовольный неуместной задумчивостью Брокгауза.
— Получил он у девочки нужную информацию про Бабушку…
— Дерни за веревочку — дверь и откроется?
— Типа того. И побежал к старухе.
— А Красную Шапочку он съел?
— Иносказательно. В сказках съел — значит, отодрал. — Судаков маялся, ублажая переростка детскими сказочками. И после каждого поворота сюжета норовил закруглиться. — Прибегает Волк к старушенции. Видит, лежит его теща. Отодрал он ее… Тут прибежали дровосеки — они были любовниками бабушки…
— И изнасиловали Волка, — поскучнев, вставил Игрек.
— Откуда ты знаешь?
— А что же еще могло быть? — Мальчик утратил к сказке всякий интерес.
— Не будь Красной Шапочкой, — извлек блудливый полковник мораль из своего повествования. — А то тебя во все дыры волки будут иметь!
Назидания Брокгауза имели всегда одну мораль: надо слушаться Иоанна Васильевича, тогда ничего подобного не произойдет.
Став Игреком Первым, мальчик расхотел следовать наставлениям плюгавенького старикашки.
* * *
Долговязый мог наречь себя даже императором, все равно Иоанн Васильевич опутывал его по рукам — по ногам бесчисленными паутинками, превращая в Гулливера, привязанного лилипутами за каждый волосок. Игрек не сразу уразумел, что его пленение происходит непрестанно, особенно когда Брокгауз предается сексуальным сказочным фантазиям.
— Не сегодня — завтра в Воробьевке появится Коробочкин, — перешел полковник Судаков к сути дела.
— Он предупредил?
— Оттого и появится, что не предупредил. Я сегодня выпишусь… Тебе придется попросить кое о чем Станислава Сергеевича.