Он не стал возражать и смотрел вслед стройной фигурке, которая удалялась в сторону моря.
Значит, вот она какая – леди Ашфорд, урожденная Рейчел Марлоу, кузина Оливии и Николаса, которые жили в Тревельян-Холле! Жена Питера. Точнее, вдова. Ратлидж живо представил себе Питера – высокого, спортивного, уравновешенного. Ему удавалось все, за что бы он ни брался. У него была способность к языкам; он учил иностранные языки практически без усилий и говорил на них, как на родном. И все его таланты погибли напрасно в попытке отвоевать гору в Восточной Африке, которую королева Виктория в свое время подарила кайзеру… Ужасно нелепо… Англичане гибли, пытаясь отвоевать гору у немцев. Но немцами руководил опытный стратег фон Леттов-Форбек; он стремился отвлечь на себя силы британцев, тем самым ослабляя их позиции на Западном фронте.
Ратлидж снова поднялся на второй этаж, в кабинет, и принялся внимательно осматривать мебель, книги, деревянные корабли, которые вырезал Николас Чейни. В конце концов, Николас оставил после себя больше, чем поэтесса…
Двое людей вместе покончили с собой по неизвестной причине. Они не оставили близким записки с просьбой простить их за ужасный поступок и объяснением, почему они его совершили. Ни в чем не признавались, не упрекали выживших. После них осталось лишь молчание. Звенящая пустота.
Хэмиш все больше тревожился – на него подействовало беспокойство Ратлиджа. Шотландец призывал его поскорее уйти из этого дома, умыть руки и вернуться в Лондон.
Опомнившись, Ратлидж вышел из кабинета и отправился в комнату Оливии.
Внизу, в холле, снова послышался чей-то хриплый голос:
– Какого дьявола… кто вы такой?
Ратлидж глянул вниз. Сначала он никого не увидел, а затем разглядел высокого мужчину, стоящего в тени у порога.
– Инспектор Ратлидж, Скотленд-Ярд, – ответил он. – Ключ мне дал констебль Долиш, и я здесь по делу. А вы кто такой?
– По делу? А что случилось? – отрывисто спросил незнакомец.
– В настоящее время Скотленд-Ярд намерен вновь расследовать обстоятельства смерти мисс Марлоу, мистера Чейни и мистера Фицхью, – ответил Ратлидж, глядя вниз.
Мужчина, с которым говорил инспектор, обладал редкой мужской красотой. Он напомнил Ратлиджу древнегреческую статую: пропорциональное тело, прекрасной лепки лицо и глаза, в которых светится ум. Вместе с тем что-то в его внешности позволяло безошибочно угадать в нем ирландца. Может быть, перед ним Даньел Харгроув, муж Сюзанны Фицхью?
Ратлидж не успел проверить свою догадку, потому что незнакомец представился:
– Я Кормак Фицхью. Член семьи. Мне никто не говорил, что дело открывают вновь! Ни местная полиция, ни семейные адвокаты. Что вы здесь делаете?