— Что, Дмитрий Михалыч, нравятся тебе наши воины? — князь Андрей горделиво оглядывал конные и пешие шпалеры полка, протянувшегося на полверсты.
Боброк, щурясь на холодный блеск панцирей и кольчуг, вслушиваясь в конский храп и приглушенный говор воинов, без улыбки ответил:
— То в битве увидим.
— Увидишь, княже. Нет другого такого войска ни до нас, ни при нас, ни после нас…
Боброк промолчал. Он сам готов был в это поверить, но он знал лучше других, что и в Орде слабых воинов нет.
— Ты вот что, Андрей, — произнес наконец, — тыльные сотни держи еще правее. Как двинемся и выйдем к Нижнему Дубяку, чтоб между полком и опушкой побережного леса — никакой щели… Знаю, труднее будет поворачиваться, как начнем татар отбивать, но коли татары в эту щель свой клин вобьют — иные кровавые труды тебя ждут.
— Может, в лес поставить отряд?
— Ты был в том лесу? Еще нет? Загляни. Там черт копыто сломит. Поставь туда малый заслон пешцев, того довольно. Главное — не дать им прорваться краем леса. А коли и дальше пойдем на Орду, все равно не отрывайся от берега, помни: Дубяк — твой самый верный щит справа, не теряй его.
— Постараюсь, Дмитрий Михалыч, — Андрей улыбнулся, и в серых глубоких глазах его прошла мгновенная грусть, будто вспомнил князь о таком далеком, что казалось неправдоподобным, ибо лежало оно по другую сторону еще не начавшейся битвы. Но тут же иная забота отразилась на его загорелом лице.
— Пешцы в десять рядов — не жидковато ли, Дмитрий Михалыч? Для нашего-то полка?
— В большом тоже десять. Твоя главная сила — конница, ею молоти Орду. Будь у меня лишние пешцы, не пожалел бы для тебя, да нет, Андрей Ольгердыч.
— Раз нет, обойдемся, княже. — Полоцкий вздохнул и продолжал, словно утешая Боброка: — Все равно ведь бьются три первых ряда, так их у меня трижды сменить можно и еще один ряд в запасе останется. Выстоим.
— Иного нет… Оставь за себя воеводу, поедем помогать Вельяминову — в большом полку и забот поболе. Ратникам вели располагаться, где стоят, пусть отдыхают да готовятся. Мамай, видно, к вечеру пожалует. То-то ему подарочек: вместо его союзников на Непрядве — рать московская!
Большой полк еще весь находился в движении. Это была великая пешая рать Московской Руси, на которую в лихие годы ложилась главная тяжесть битв за отечество. Стояли здесь и опытные воины из детей боярских и слуг дворских, назначенные десятскими, стояли и бояре — начальники сотен и тысяч, но главную силу влили в полк народные ополченцы: смерды и холопы, люди городских посадов — кузнецы, медники, гончары, бондари, плотники, каменщики, огородники, кожевники, портные, кричники, скотобои, мелкие торговцы и купеческие сидельники, чернецы, скинувшие рясы и не скинувшие, ставшие в ряды войска с крестами в руках, всякий работный люд, чьим трудом кормилась, одевалась, строилась русская земля, — тридцать тысяч кормильцев ее и защитников. Большой полк почти сплошь составляли пешцы, лишь за флангами его стояло по нескольку сотен да в центре к началу битвы станет конная дружина великого князя. Здесь поднимется большое государское знамя, здесь взовьются сигнальные стяги главного воеводы, которые увидит вся русская рать.