Арина молча вышла, затем вернулась с ворохом чистых полотенец, двумя пледами и бутылкой воды. Она домыла пол, затем намочила полотенце и умыла им меня, помогла сделать несколько глотков воды и уложила на плед, усевшись рядом и взяв меня за руку. Мне уже не хотелось, что бы она уходила.
— Раньше с тобой так было? — спросила она.
— Нет.
Наставница сдерживала меня. Сейчас я впервые почувствовала к ней благодарность.
— Ксюша… Прости, но мне кажется, что это у тебя…
— Я прекрасно понимаю, что это такое у меня. — Я вовсе не собиралась с ней вслух соглашаться, и на этом признании что-то внутри надломилось, голос дрогнул, и я отвернулась, пряча вспыхнувшее лицо и страшась встретиться с Ариной взглядом.
— Это ничего. — Сказала Арина, сжимая мою руку. — Ты справишься.
Желудок и горло свело болезненным спазмом, я со стоном наклонилась над унитазом.
— Может, вызвать врачей?
— С ума сошла? — я в изнеможении уткнулась лицом в подсунутое чистое полотенце. — Ты себе представляешь, как мы потом будем объяснять, кто я, кто ты, как мы здесь оказались и что делаем?!
— Мы можем опять переместиться.
— Куда, Арин? У тебя есть где-то снятая квартира и работа?
— В смысле, мы можем переместиться куда-нибудь сейчас, — пояснила она свою мысль. — Ты ведь сможешь? Тебе окажут помощь, а потом мы вернемся сюда. Ксюш, давай так сделаем, зачем тебе мучиться?
— Я не хочу.
— Но я не понимаю, почему?
— Да чего тут понимать?! Мне тебя более чем хватает в свидетелях!.. — новый приступ заставил меня замолчать. После него я свернулась клубочком на полу, тяжело дыша.
— Я поняла. Прости, пожалуйста. — Арина снова взяла меня за руку.
…Ночь была тяжелой. Под утро я ненадолго задремала, проснулась от очередного приступа тошноты, потянулась к унитазу и упала на него, разбив лицо. Утром Арина с сомнениями ушла на работу, ежечасно звоня и спрашивая, как мои дела.
Несколько следующих дней я провела в постели. Арина по мере сил старалась облегчить мое состояние и подбодрить, у нее даже получалось, но в целом мне было паршиво. Есть не хотелось, спать я почти не могла, о настроении и говорить не приходилось. На четвертый день, в свой выходной, она решительно вытряхнула меня из постели.
— Хватит себя жалеть, пойдем гулять.
— Давай завтра. Или лучше через неделю.
— Сейчас. Вставай.
— Арин, ну куда я пойду в таком виде?! — взмолилась я.
Мой вид на самом деле оставлял желать лучшего, лицо отекло, вдобавок на нем красовался полученный в результате конфликта с унитазом синяк.
— Сначала пойдешь в душ, а потом оденемся и погуляем. Недолго.