По-прежнему не произнося ни слова, я поставила пять стрелочек и добавила под каждую соответствующие подписи.
— Хорошо, давай следующий уровень.
Схема потихоньку обросла всеми нужными деталями.
— Проговаривай вслух то, что пишешь.
— Я сбивчиво начала зачитывать с листа.
— Очень хорошо, на первый вопрос ты ответила. Давай следующий, прочти его вслух еще раз.
Я зачитала вопрос, затем три определения из ответа. Одно из них было дано неверно. Потом я кое-как рассказала про технологическую цепочку и окончательно запуталась. Некруев задал дополнительные вопросы, но на них я не смогла сказать ни слова. Было понятно, что экзамен я опять не сдала.
— Думаю, мне все ясно, этого достаточно. — Сказал Виктор Андреевич.
— Пересдача? — тихо спросила я очевидное.
— Зачем? — удивился он. — На четверку, конечно, нужно и знать больше, и отвечать увереннее. А то я из тебя клещами слова тяну. Но в целом ты хорошо потрудилась, три ставлю с чистой совестью. Заметь, не рисую, а ставлю — ты честно «сдала».
Впервые после смерти Арины внутри потеплело. Я неуверенно улыбнулась, Некруев улыбнулся мне в ответ и расписался в зачетке.
На экзамене у Топотовой я с треском провалилась на двух пересдачах подряд и, в конце концов, отвечала предметной комиссии. К этой третьей пересдаче какие-то проблески знаний в моей голове все же появились, спасибо интернету, да и предметная комиссия вдруг проявила снисходительность. В результате сессия была неожиданно благополучно закрыта, я все еще не пополнила ряды отчисленных студентов.
Начался весенний семестр, снова я писала бесполезные конспекты и не справлялась с заданиями, ругалась с однокурсниками и раздражала преподавателей. Почти все свободное время я теперь добровольно проводила в лаборатории, уютно устроившись в своем углу. Некруев меня до сих пор не уволил, хотя часто был недоволен моей работой. Но зато я смогла расплатиться с долгом и честно отдать свою долю оплаты за кофе и сахар в лаборатории. Оставшиеся деньги я отложила, понимая, что долго на работе вряд ли продержусь, а случиться может все что угодно.
Дома все стало еще хуже. После очередной неудачной пересдачи вечером я поругалась с Луззой, затем к нам присоединились Каттер и Танре, наконец, подошла Джуремия, и скандал достиг максимума. В какой-то момент я набросилась на нее с кулаками, началась безобразная драка, впрочем, быстро остановленная наставницей. Она отвесила мне несколько пощечин, я разозлилась и ушла в институт, ночь провела там. С тех пор я несколько раз тайком ночевала в лаборатории на диванчике, пока в середине марта это не обнаружил Некруев. Он был очень по этому поводу рассержен, мне пришлось опять проводить ночи дома. Я старалась задерживаться на работе как можно дольше, лишь бы не идти туда, но рано или поздно все равно приходилось возвращаться.