. После волнующей победы над командой колледжа он сказал корреспонденту газеты, что полемика дала ему «практический и полезный пример жизни, которая есть не что иное, как состязание людских умов».
Гувер стал работать на правительство Соединенных Штатов, как только получил диплом о высшем образовании. Правительственные здания располагались вокруг него. Его двухэтажный дом находился в шести кварталах к юго-востоку от Капитолийского холма. На вершине холма стояли здания сената и Белого дома с их залами и люстрами, огромный храм Верховного суда и Библиотека Конгресса со сводчатыми потолками и витражами. Послушный долгу, по воскресеньям Гувер читал молитвы в пресвитерианской церкви, но Библиотека Конгресса была мирским храмом его молодости. В этой библиотеке имелись все книги, опубликованные в Соединенных Штатах. Благоговейная тишина ее главного читального зала внушала чувство, что все знания под рукой, если вы знаете, где искать. В библиотеке имелась собственная система систематизации, и Гувер узнал все ее сложности, когда был там составителем каталога и зарабатывал деньги на оплату учения тем, что архивировал и находил информацию. Днем он работал в библиотеке, а по вечерам и по утрам летом учился в Университете Джорджа Вашингтона, где в июне 1917 года получил степень магистра юриспруденции. Он зарегистрировался для военной службы, но поступил на работу в министерство юстиции, чтобы бороться с войной на родине.
«Самая серьезная угроза»
6 апреля 1917 года Америка вступила в Первую мировую войну, президент Вудро Вильсон подписал приказы, дававшие министерству юстиции полномочия проводить аресты и лишать свободы без суда любого иностранца, которого оно сочтет нелояльным. Он сказал американскому народу, что Германия «наводнила наше ничего не подозревающее общество и даже наши правительственные кабинеты шпионами и начала везде плести свои преступные интриги»[4]. Слова президента подбросили дров в топку страха по всей стране, и страх лег огромным грузом на министерство юстиции. «Когда мы объявили войну, — сказал О’Брайен, — были люди, которые ожидали увидеть настоящее царство террора в Америке»[5].
О’Брайен наблюдал за Гувером и его коллегами, когда они днем и ночью трудились в тесных, прокуренных комнатах отдела военных чрезвычайных ситуаций и Бюро по делам «враждебных иностранцев», сосредоточенно изучая отрывочные сообщения о заговорах против Америки. Они были подобны пожарным, слушающим нескончаемый звон ложной тревоги. Они подвергались «колоссальному давлению»[6], вспоминал О’Брайен, сталкиваясь с требованиями политиков и общественности «преследовать в судебном порядке» и «проводить массовые репрессии» подозрительных американцев и в равной степени иностранцев, часто «основываясь ни на чем ином, как на безответственных слухах». До взрыва на острове Блэк-Том «народ этой страны не знал, что такое подрывная деятельность, — сказал он. — Правительство тоже было к этому не готово». После взрыва на острове в правительство посыпались сообщения о тысячах потенциальных угроз. Руководство США боялось, что враг может нанести удар в любом месте и в любое время.