Людмила встала и направилась к двери, прижимая к груди свою книгу.
-- Мила, подожди. Прости меня, я не хотела тебя обидеть.
-- Ты меня не обидела, каждый человек имеет право побыть один.
-- Посиди со мной, пожалуйста.
В моем голосе неожиданно для меня самой прозвучали просительные нотки. Последние годы я не хотела ни к кому привязываться, ни от кого зависеть. Но в присутствии Милы мне всегда становится спокойно, словно она распространяет вокруг себя защитное поле тепла и любви.
Мила вернулась, молча взяла тарелку и стала накладывать мне еду, сняв грелку с кастрюли. Потом она протянула тарелку мне и села за стол. Мне ничего не оставалось делать, как присоединиться к ней. Я жевала, не чувствуя ни вкуса, ни запаха пищи.
-- А Максим? Он же тоже ничего не ел.
-- Я его покормила, пока ты была в ванной.
-- Ты вкусно готовишь.
-- Ты мне это говоришь каждый раз, когда садишься ужинать.
-- Это правда.
-- Тогда меня это радует, хоть что-то я научилась в своей жизни делать.
-- Тебя учила мама?
-- Нет, просто мне хотелось сделать приятное отцу. Наша домработница по вечерам уходила домой, а отец приходил из редакции поздно вечером, мама обычно по вечерам была занята. Вот я и старалась сделать приятное отцу, играя роль хозяйки.
-- Моя мать тоже всегда ждала отца. Когда я была маленькой, то не понимала, почему она по вечерам стоит у темного окна, прижавшись лицом к стеклу. Мы жили на седьмом этаже, и чтобы увидеть дорожку, ведущую к дому, маме нужно было встать на цыпочки, а мне залезть ногами на батарею. Мне тогда казалось, что мама любит смотреть на проезжающие машины, на луну и на звезды. Когда я подросла, то многое начала понимать. Тогда я и возненавидела пятницы, субботы и воскресенья, а еще я не люблю праздники. Свою мать я всегда считала овцой, молчаливой безобидной овцой, безропотной и глупой. Не могла я понять, разве можно до такой степени любить человека, что не обращать внимание на то, что он помыкает, унижает и издевается над тобой. Главной в семье была бабушка, на ней держалось все в доме. Она долго работала парикмахершей, и деньги для нее были не проблема. В душе она презирала маму за ее нищенскую инженерную зарплату, за ее образование. А я тем временем росла и росла, пока три года назад ушла из дома.
-- И где ты жила?
-- По-разному. Когда перешла на вечерний, находила себе работу с жильем, пока не напоролась на Максима.
-- Ты устала сегодня, давай ложиться спать.
Мы разошлись по нашим комнатам. Моя постель была уже разобрана. Покрывало было аккуратно сложено и лежало на кресле. Людмила постаралась, она побывала и здесь.