Еременко приглашал меня в свою машину, по пути расспрашивал о жизни и боевой деятельности соединений. Он всегда требовал точного знания маршрута и расположения командных пунктов дивизий и бригад.
Если по дороге встречались воинские подразделения на марше или выполнявшие определенную работу, генерал Еременко останавливал машину, выходил, задавал бойцам и младшим командирам вопросы: откуда родом? давно ли на фронте? был ли в бою? есть ли ранения? награжден ли?
Тех, кто имел ранения, но не получал наград, генерал–полковник Еременко собственноручно одаривал часами, которые всегда носил при себе в портфеле его адъютант капитан Дураков.
Однажды, знакомясь вместе с генералом Галицким с обороной 100–й стрелковой бригады, Андрей Иванович Еременко встретил в одном из дзотов двух пулеметчиков — отца и сына. Случай, конечно, редкий. Поговорив с пулеметчиками, Еременко скомандовал:
— Капитан, двое часов!
Но у адъютанта оказались при себе только одни часы. Произошло замешательство. Адъютант командующего нашей армии капитан Кочерга быстро снял часы со своей руки и передал их Еременко. Оба пулеметчика, к удовольствию всех присутствующих, получили памятные подарки. Они заслужили этого. И отец и сын были хорошие солдаты.
Процесс роста и обновления руководящего состава на фронте происходил значительно быстрее, нежели в мирное время. В марте Ивана Семеновича Юдинцева назначили заместителем командующего 3–й ударной армией. Он уехал на вспомогательный пункт управления, находившийся в шести километрах северо–западнее Великих Лук. На должность начальника штаба армии прибыл генерал–майор М. М. Бусаров, проработавший у нас чуть более двух месяцев.
Его сменил генерал–майор Ф. А. Зуев, взятый с должности командира 33–й стрелковой дивизии. Работу штаба армии Зуев знал хорошо, так как до назначения в дивизию сам был начальником оперативного отдела в 3–й ударной. Однако вникать в детали обстановки он не любил.
Резкий и грубоватый, он не располагал к себе ни начальников, ни подчиненных. Это обстоятельство отрицательно сказывалось на деятельности штаба.
Излишне часто менялись и начальники оперативного отдела. За несколько месяцев — трое. При таких обстоятельствах даже я, сравнительно недавно переведенный в штаб армии, чувствовал себя старожилом.
Г1о моему настоянию в оперативный отдел был назначен на должность старшего помощника кадровый офицер майор Б. В. Вишняков. Предварительно его представили начальнику штаба и командующему армией: вопрос решился только после их согласия.
Майор Вишняков пришел к нам с поста начальника оперативного отделения штаба 381–й стрелковой дивизии, которая участвовала в успешном отражении попыток противника прорваться в Великие Луки с северо–запада.