Человек справедливый, кристально честный и очень уравновешенный, майор Вишняков не выделялся ни строевой выправкой, ни внешней молодцеватостью, которые сразу бросаются в глаза и по которым иногда судят о людях. Ведь такие качества, как эрудиция, широта кругозора, ясный ум, далеко не всегда заметны с первого взгляда.
Мы поручили майору Вишнякову подготовку ежедневных итоговых боевых донесений и оперативных сводок. Он быстро освоился с этим делом.
Несмотря на частую смену начальников и некоторые другие недостатки, оперативный отдел 3–й ударной армии значительно окреп, накопил опыт работы. Особенно много дала нам операция под Великими Луками. Большинство наших офицеров впервые участвовали в таком крупном наступлении, и оно явилось хорошей школой, полезной наукой на будущее.
1
Трудно судить теперь о том, когда и как возник у командующего армией замысел новой наступательной операции. Возможно, это случилось еще в период боев за Великие Луки, а может быть, решение пришло, как это иногда бывает, неожиданно при очередном взгляде на карту. Я, во всяком случае, узнал о нем вечером 8 августа.
Вызов к командарму — дело довольно обычное. Взял с собой все необходимое для работы и отправился в домик генерала Галицкого. Мы так долго стояли в обороне, что саперы построили на командном пункте несколько удобных домиков для старших начальников.
Командарм и начальник штаба генерал–майор Зуев что‑то чертили на чистой карте. На листке виднелась колонка цифр. Галицкий сказал, что они готовят свои соображения для штаба фронта по проведению операции на левом фланге армии. Мне было приказано включиться в работу. Сразу же стало ясно: дело намечается серьезное и большое.
Записав указания Галицкого и нанеся его наметки на свою карту, я отправился с генералом Зуевым к нему на квартиру. Начальник штаба распорядился к утру подготовить карту–решение и написать краткий доклад — пояснительную записку. А был уже час ночи. Я попросил разрешить мне привлечь к работе майора Брагинцева. Начальник штаба согласился и ушел отдыхать.
Прямо скажу: тяжелой была для меня та ночь. Мы с Николаем Павловичем Брагинцевым ни на секунду не сомкнули глаз. Он склонился над картой со своими цветными карандашами, я следил за его работой и одновременно писал доклад.
Особенно невмоготу стало под утро. Глаза слипались. Брагинцев, только что сменившийся с дежурства, не спал больше суток. Мне приходилось время от времени встряхивать его. Николай Павлович обливал голову холодной водой и продолжал работу. Я знал, он самолюбив в хорошем смысле этого слова. Преодолеет все, но с заданием справится в срок.