Слут так старалась получше подготовить сделку, потому что, в случае благоприятного исхода, перед ней открывались двери в новую жизнь. У нее был замысел, она все продумала заранее. Наверное, она рассчитывала, что ее повысят. Если же руководство не оценит ее по достоинству — не беда, она откроет собственное дело. Станет крупным игроком, организатором сделок. Хотя вчера он ничего не ответил Алексе, в глубине души он считал, что страстное желание Слут выдвинуться в общем ни для кого не представляло угрозы. В самом худшем случае ее бы просто уволили из «Силберстейн Ламарк», но это вряд ли… Скорее всего, руководство пошло бы ей навстречу.
Он вспомнил, что сказал Купидон: «Вопрос в том, что у нее было».
Это меняло все. До сих пор они ломали голову над вопросом «Что она сделала?». Теперь придется выяснить, «что у нее было».
Впервые с начала следствия дело начало приобретать какой-то смысл. Можно исключить фактор случайности: убийца получил основания для того, чтобы прийти к ней, мотив для того, чтобы взять с собой большое колющее орудие. Существенный мотив: кража. Кража не в общепринятом смысле слова. Ему не нужны были ни мобильник, ни ноутбук. Слут владела чем-то, обладающим для убийцы огромной ценностью. Для убийцы, которого она знала и которого впустила в свою квартиру.
Возможно, она собиралась с ним поторговаться.
Все это казалось логичным, когда Гриссел размышлял о Ханнеке Слут. Все увязывалось с ее планами, биографией и возможностями. Именно поэтому он, сам того не сознавая, утром поехал к Роху. Ему хотелось больше узнать про то, каким человеком была Ханнеке. Поэтому же Бенни договорился сегодня встретиться с двумя ее лучшими подругами. И с ее коллегами, которые вместе с Ханнеке обеспечивали юридическое сопровождение важной сделки.
В десять минут второго он постучал в кабинет профессора Пейджела на медицинском факультете Стелленбошского университета, рядом с больницей Тайгерберг.
— Войдите! — крикнул из-за двери знакомый певучий голос.
Гриссел улыбнулся, увидев длинное, аристократическое лицо профессора. Пейджел, как всегда броско одетый, сидел за письменным столом. Загорелый, подтянутый, он выглядел значительно моложе своих пятидесяти девяти.
— Никита! — радостно воскликнул патологоанатом. Пейджел называл его Никитой вот уже тринадцать лет. При первом знакомстве, едва бросив взгляд на Гриссела, он объявил, что тот напоминает ему молодого Хрущева.
— Добрый день, профессор!
— Входите, садитесь. Рассказывайте, как у вас прошел вечер с богатыми и знаменитыми?
Гриссел совсем забыл, что сам просил у Пейджела совета перед той ужасной вечеринкой.