Доверие к канадским опытам было довольно неустойчивым и ввиду того, что выводы были сделаны всего лишь на основе трех случаев осознанного сновидения у двух субъектов. Члены АПИС не были впечатлены достаточно для того, чтобы отреагировать с какой-то степенью определенности. «Весомость доказательств» еще не имела должного соотношения с «необычностью факта». Одним из показателей этого была публикация в том же году ранее упоминавшейся статьи Рехстхаффена. В этой широко цитировавшейся и влиятельной работе, опубликованной в первом выпуске журнала АПИС «Сон», была сделана попытка подвести теоретическую базу под идею нереальности осознанного сновидения. В завершение краткого доказательства (а ля Норманн Малкольм) невозможности осознавать себя во сне, Рехтсхаффен предположил, что они могут быть продуктом личностных отклонений.
К моменту моего появления на сцене все это уже произошло. Но прежде чем я начну описывать свои научные взаимоотношения с АПИС, мне, дабы вписаться со своими изыскания в контекст, прежде всего придется объяснить, как получилось, что меня увлекла идея осознанного сновидения. Случаи осознанного сновидения бывали у меня с пятилетнего возраста, и за долгие годы сформировался достаточно устойчивый интерес к предмету. В конце 1976 года, во время очередной вылазки в общественную библиотеку в Пало Альто, я наткнулся на книгу Селии Грин. На тот момент я был знаком лишь с трудами Фредерика ван Эдена и тибетской йогой. Открытие, что ван Эден был не единственным осознанно сновидящим в западной истории, меня буквально потрясло. Еще более потрясающим стало понимание того, что раз кому-то удалось научиться осознанному восприятию сна, то ничто не мешает мне сделать то же самое. Благодаря чтению соответствующей литературы у меня уже было несколько осознанных снов, и в феврале 1977 года я начал свое обучение, заведя дневник, в котором через семь лет было уже 900 отчетов о такого рода снах.
С самого начала меня заинтересовала впервые рассмотренная Чарльзом Тартом возможность коммуникации между пребывающим в осознанном сновидений и внешним миром.(22)Проблема заключалась в физиологически обусловленной неподвижности в БДГ-периоды сна, так что непонятно было, каким образом спящий может подать сигнал о своем состоянии. Что может быть сделано спящим такого, что будут в состоянии фиксировать ученые? План возник у меня сам собой. Среди общей неподвижности тела было одно, бросающееся в глаза, исключение: в период БДГ-сна не было никаких физиологических ограничений в движениях глаз. В конце концов именно из-за движений глаз эта фаза и была так названа!