– Я могу его увидеть?
– Вообще‑то он здесь, – замялся Бронский. – Но я бы настоятельно не рекомендовал…
– Доктор, мне очень нужно его увидеть, – Чигирев попытался приподняться, но, обессиленный, рухнул на кровать.
– Что вы, что вы! – Бронский взволнованно замахал руками. – Лежите, я вам запрещаю подниматься. И волноваться в вашем положении категорически нельзя.
– Доктор, мне очень надо! – В голосе историка послышалась мольба.
– Ладно, если вы так настаиваете, – проговорил Бронский после секундного колебания. – Но не более пяти минут. И умоляю вас, никаких сильных эмоций. Волнение в вашем случае может чрезвычайно осложнить дело.
– Хорошо, профессор, – улыбнулся Чигирев. – Только, пожалуйста, поскорее.
Ждать, однако, пришлось долго, пока дверь палаты отворилась и перед изумленным историком предстал Басов в своем новом обличье. От удивления Чигирев даже сморгнул. Басов был одет в костюм‑тройку, поверх которого накинул белый халат. В руках он держал роскошный букет из алых роз. От пуговицы к карману жилетки тянулась золотая цепочка, очевидно, заканчивавшаяся старинными часами. На ногах у фехтовальщика сияли начищенные до блеска лакированные ботинки. Рубашка поражала безукоризненной белизной. Русская борода‑лопата уступила место элегантной эспаньолке, а волосы были аккуратно уложены на пробор.
Но не это больше всего произвело впечатление на Чигирева. Взгляд, походка, манера двигаться, словом, впечатление, которое производил теперь Басов, было совершенно иным, чем в последний раз, когда историк видел его. Исчез преподаватель боевых искусств, бизнесмен и каскадер конца двадцатого века, сгинул надменный и чуточку хамоватый русский дворянин времен Бориса Годунова. Что бы мог предположить проницательный наблюдатель, глядя сейчас на Басова? Разночинец, очевидно, выходец из богатого купеческого рода, получивший блестящее образование в Петербургском или Московском университете; преуспевающий деловой человек, скорее всего – приумноживший доставшийся в наследство капитал крупной оптовой торговлей или биржевой игрой, но сейчас, без сомнения, вкладывающий деньги в производство; завсегдатай роскошных ресторанов, а возможно, и игорных заведений; любитель отдыха на водах в Вейсбадене и приятного времяпрепровождения в Ницце и Монте‑Карло; безусловный поклонник императорских театров, а особенно жриц этих храмов Мельпомены. Только это и ничего больше.
– Здравствуй, Сергей, – Басов присел на стул рядом с постелью Чигирева. – Как себя чувствуешь?
– Хреново. Как я здесь очутился?
– Мы пытались выходить тебя в лесу, в том мире. Но потом у тебя, кажется, началось заражение. Стало ясно, что нужны медикаменты и больничный уход, притом немедленно. Алексеев открыл восьмой канал.