– А ты не любишь революцию, – наклонился над столом Рачковский. – Ну скажи, ваше благородие, чего ты к нам прибежал? От расстрела спасался? А как на фронт прибудем, так и ножки сделаешь?
– Я не «ваше благородие», а «товарищ комбриг», – проворчал Крапивин. – А если бы я хотел к белым уйти, то сделал бы это, еще когда мимо Юденича шел.
«Что же ты не засыпаешь? – раздраженно думал он о Рачковском. – Ведь и самогона вроде влил в себя предостаточно. Ну же, пора спать, товарищ стукач».
– А чего ты все‑таки к нам переметнулся? – не унимался Рачковский. – Ведь не веришь ты в революцию, ой не веришь!
– Да верю я, – отмахнулся он. – Поэтому и в Красной армии служу. И противник у нас с тобой один.
– Не противник, а враг, – стукнул кулаком по столу Рачковский. – И бить нам этого врага до полного изничтожения.
– Мы, военные, оперируем термином «противник», – сухо заметил Крапивин.
– Это у буржуазных военных «противники», – передразнил его Рачковский. – Сегодня противник, завтра союзник в очередной империалистической войне. А в классовой борьбе есть только враг, которого надо уничтожить. А ну скажи: беляки, они враги для тебя или противники?
– Ну хорошо, враги, – буркнул Крапивин.
«У политиков те, кто на пути стоят, всегда враги нации или класса, – добавил про себя Крапивин. – Чтобы легче было остальных заставить в драку лезть».
– Не «ну хорошо», а враги! – рявкнул Рачковский. – А ну, крикни что есть мочи: «Беляки – мои враги!»
Рука комиссара почему‑то опустилась на кобуру с револьвером.
– Беляки – мои враги! – гаркнул Крапивин.
– Вот и ладно, – расплылся в довольной улыбке Рачковский. Он развалился на стуле и весь обмяк. – А давай теперь споем «Интернационал».
– А потом шлюх вызовем?
– А потом шлюх, – оживился Рачковский.
– Ладно, только давай вначале выпьем на брудершафт.
– Это как?
– Сейчас покажу.
Крапивин подошел к Рачковскому, который безуспешно пытался подняться из‑за стола, и дружески похлопал его по плечу.
– Ничего, это сейчас пройдет, – пообещал он.
Его пальцы мягко скользнули на шею комиссара и придавили его сонную артерию. Через несколько секунд голова Рачковского безвольно упала на стол.
«Ну вот, – подумал Крапивин, – три‑четыре часа сна тебе обеспечены. Учитывая, что хмель возьмет свое, до утра, скорее всего, проспишь. Главное – проснувшись будешь думать, что сам свалился с перепоя. А я пока с господином американским бизнесменом пообщаюсь».
Он выскользнул из номера, спустился на второй этаж, прошел в другое крыло и узнал у коридорного, где остановился американский бизнесмен.
– Входи, Вадим, – послышалось из‑за двери, когда Крапивин постучал в нужную дверь.