– Здорово, Киря, – мрачно ответил Морин, – а стряслось… Сегодня в больничке некто Митяй объявился. С сердечным приступом. И теперь я догадываюсь, откуда ты знаешь, что именно Теодор вызвал приступ у Николая Михайловича. Киря, скажи мне, как так вышло, что ты оказался в курсе событий, если первым, кому Митяй все рассказал, был я? А ты знал, еще когда Удовичев преспокойно лежал в больнице, никем не узнанный.
Кирилл вздохнул:
– О'кей, ты прав. Я знал. И?
– Откуда?!
– Ну ясно же, откуда. Видишь ли, так вышло, что новый знакомый Марго замешан в очень-очень плохом деле. В деле с наркотиками и убийствами. И ладно бы случайно – но он непосредственный участник.
– А ты умеешь обрадовать. Но тут не в том вопрос. Как ты сам оказался в курсе такого очень-очень плохого дела? Митяй частенько работает на некоего Ледокола…
– Я знаю, Серый. Собственно, о том, что случилось с Митяем при попытке влезть в дом Теодора, мне рассказал не кто иной, как правая рука Ледокола.
– Так как же, черт возьми, ты сам оказался замешан в дело с криминальным авторитетом?!
Кирилл вздохнул:
– Ты рано или поздно догадался бы. Это долгая история. Я уже давно имею дела с Ледоколом.
Сергей потрясенно молчал. Да, оборотни в полицейских фуражках всегда были и будут, но когда им оказывается лучший друг – слова подобрать трудно.
– И ты вот так спокойно мне об этом говоришь? – произнес, наконец, Сергей.
– Да, а что?
– Ты ставишь меня перед моральной дилеммой, Киря… А как же закон и справедливость?
– Настучать на друга или нет? Брось, Серый. Это бесполезно. Закон, говоришь? Понимаешь, сама формулировка «и» неверна. Или закон, или справедливость. Закон – неэффективная система для того, чтобы можно было без труда управлять серыми массами граждан, только и всего. Ледокол кто? Криминальный авторитет, имеющий массу грехов на душе. И что, Серый, и что?! Ничего! Мы с тобой знаем это, но Ледокол ходит на свободе. И посадить его никто не может.
– И ты с ним связался!!
– Ну да. Серый, пойми одну простую вещь. Бороться с мафией невозможно. Посади Ледокола или убей – появится новый. Менталитет такой у нас. И сам термин – вор в законе – исключительно наш, русский. Я понял это раньше тебя, только и всего. И ты поймешь рано или поздно, когда разочаруешься в законе, который так чтишь. И потому, если я не могу бороться с Ледоколом и им подобными по закону – что ж. Я буду им помогать бороться с такими же, как они сами. Да, я ссучившийся мент. Но моя совесть чиста. Я делаю, что могу и как могу. Когда Ледокол убивает какого-нибудь жулика за какой-нибудь проступок, или убирает конкурента по моей подсказке – это и есть торжество справедливости. Да, я продался. Но в нашем обществе минус один криминальный элемент каждый раз, когда один преступник убивает другого. И если я не могу по закону сажать в клетку навсегда таких – ладно. Я буду помогать одним убивать других.