Она вернулась к своему месту общего прилавка, чувствуя, как пот собирается у нее на шее. Капелька влаги скатилась по позвоночнику и была поглощена поясом мешковатых штанов. Дороти расстегнула поношенную клетчатую рубашку, в последнее время ставшую почти униформой – таких рубашек было у нее штук шесть – сняла и завязала рукава на талии. Красный топик из жатой ткани у нее под рубашкой был весь в пятнах и под мышками промок от пота, но с этим она ничего не могла поделать.
Ей было шестьдесят девять: длинные седые волосы, похожая на высохшее русло реки кожа и глаза, в которых отражались все горести, что ей пришлось перенести за свою жизнь. Меньше всего ее волновало, как от нее пахнет. Она сняла и заново повязала на лоб красную бандану и села на ржавый велосипед, бывший ее единственным средством передвижения.
Еще один день прошел.
Главный принцип ее новой жизни. За последние пять лет она перетряхнула свою жизнь, урезала и отбросила все лишнее, оставив только то, что важно. Она почти не оставляла мусора на планете. Все превращала в удобрение. Дороти сажала, растила и продавала экологически чистые продукты, ела только экологически чистую пищу. Фрукты, орехи, овощи и зерно. Она больше не была красивой – стала худой и жилистой, как ее фасоль, – но это ее не беспокоило. Даже наоборот – радовало. Жизнь, которую она вела, отражалась на ее лице.
Теперь она одна. Так и должно быть. Сколько раз отец говорил ей это? «Ты холодная как лед, Дороти. Ты останешься одна, если не сумеешь растаять». Это неправильно, что после стольких лет его голос все еще звучит у нее в голове.
Она стянула резинкой штанину, забралась в седло и лихо поехала через весь город; жестяная коробка с деньгами гремела в корзинке под рулем. Автомобили сигналили ей и проезжали почти вплотную, едва не касаясь ее, но Дороти их почти не замечала. Она давно знала, что люди чувствуют себя некомфортно рядом со старыми хиппи, и особенно со старыми хиппи на велосипедах.
На углу она подняла руку, давая знать о своих намерениях, и свернула на Мейн-стрит. Это ей даже доставило удовольствие – соблюдать правила, показывая поворот. Дороти понимала, что это выглядит странно, но она, которая всю жизнь провела в пространстве дикой анархии, вдруг нашла покой, который приходит вместе с правилами, условностями и обществом, неожиданно приятным. Она оставила велосипед у стойки рядом с аптекой. Новые обитатели, которые решили поселиться в этом некогда тихом городке, потому что он расположен в тридцати милях от центра Сиэтла, пристегнули бы свои велосипеды к ярко-красным трубкам, чтобы защитить свою собственность.