Но теперь она уже не молода – стара, если посмотреть правде в глаза. Кости стали хрупкими, и что, если после очередного удара о стену позвоночник просто сломается?
Беги отсюда!
Она прокралась к тумбочке и дрожащими руками раскрыла бумажник, в котором обнаружились три двадцатки. Облачко понимала, что дальше будет только хуже. Если она хочет жить, она должна уйти.
Зажав деньги в кулаке и стараясь не шуметь, она шагнула к двери.
Скрипнула половица, и Трак что-то пробормотал во сне и повернулся на бок.
Она замерла с отчаянно бьющимся сердцем, но Трак не проснулся. Облегченно выдохнув, она взяла две самые ценные для нее вещи – рассыпающиеся бусы из бусин и сухих макаронин и старую черно-белую фотографию. Надела ожерелье на шею, а фотографию сунула в карман фланелевой рубашки и для верности застегнула пуговицу на кармашке.
Потом осторожно наступая на здоровую ногу, прихрамывая, она вышла из комнаты.
Во дворе насторожились собаки, они сели и уставились на нее. На фоне черного неба четко была видна гора Рейнир. Ее заснеженная вершина блестела при свете луны.
– Тихо, мальчики, – прошептала Облачко, проходя мимо собак.
Когда она уже поравнялась с шезлонгом, раздался лай. Облачко продолжала идти не оглядываясь.
В лесу было совсем темно, она медленно шла, напрягая зрение, чтобы различать дорогу; каждый шаг отзывался болью во всем теле, но Облачко не останавливалась и упрямо шла вперед, пока не добралась до автобусной остановки в Итонвилле. Здесь, в крошечном павильоне с тремя стенками из замызганного пластика, она наконец опустилась на скамью и облегченно выдохнула.
Потом вытащила сигарету с марихуаной – последнюю – и закурила. Это ненадолго притупило боль. Но тут ее стали одолевать сомнения. Казалось, еще немного – и решимость покинет ее, и она вернется.
Подъехал автобус, и она села в него, стараясь не замечать неодобрительный взгляд водителя.
Два с половиной часа спустя Облачко вышла из автобуса в центре Сиэтла на Пайонир-сквер. Здесь можно было исчезнуть, раствориться без следа. Она хорошо знала, как стать невидимой. Именно это ей теперь и нужно: стать бесплотной тенью в призрачном мире.
Медленно продвигаясь по безлюдным закоулкам, она чувствовала, как усиливается головная боль, словно ее бьют молотком по черепу. Услышав тихий плач, Облачко не узнала собственный голос. Ведь она уже давно научилась терпеть боль и страдать молча.
Боль была такой сильной, что мысли путались. А потом она поняла, что падает.