Талли набрала полную грудь воздуха и ответила:
– Никогда.
Ей хотелось объяснить, сказать, что она покончила со славой, что слава ей больше не нужна, но никак не могла найти все эти слова и расставить в нужном порядке. Теперь она знала, что на самом деле ей нужно.
Толпа зашумела, и на Талли посыпались вопросы.
Она повернулась к Джонни.
– Я никогда так тобой не гордился, – тихо произнес он, так чтобы не слышали остальные.
– За то, что сдалась?
Он коснулся ее щеки, и от этого нежного прикосновение у нее замерло сердце.
– За то, что никогда не сдаешься.
Игнорируя вопросы, летевшие из толпы, Джонни развернул кресло-каталку и повез Талли обратно в вестибюль больницы.
Через несколько минут они уже были в машине и ехали на север по шоссе I-5.
Куда это они едут? Она ведь должна ехать к себе домой.
– Не туда.
– А разве ты за рулем? – усмехнулся Джонни. Он не повернул головы, но Талли почувствовала его улыбку. – Ты сейчас мой пассажир. Конечно, у тебя была травма головы, но я не сомневаюсь, что ты помнишь: водитель управляет машиной, а пассажир наслаждается видом из окна.
– Куда мы едем?
– В Снохомиш.
Талли впервые задумалась о своей коме, которая длилась почти год. Почему никто не говорил, где она была все это время? Что они скрывают? И почему этот вопрос раньше не приходил ей в голову?
– За мной ухаживали Бад и Марджи?
– Нет.
– Ты?
– Нет.
Талли нахмурилась:
– Я была в лечебнице?
Джонни включил сигнал поворота и свернул с шоссе.
– Ты была в своем доме в Снохомише. С матерью.
– С моей матерью?
Взгляд Джонни смягчился.
– Одним чудом дело не ограничилось.
Талли не знала, что сказать. Ее удивление было бы не меньшим от известия, что все эти месяцы тьмы за ней ухаживал Джонни Депп.
И все же ей не давали покоя воспоминания. Они приблизились, а затем упорхнули снова. Ускользающие слова, мерцание света. Запах лаванды и духи с цветочным ароматом…
Не геройствуй, Билли…
Слова Кейт: «Слушай. Это твоя мать».
Джонни подъехал к дому на улице Светлячков, остановил машину и повернулся к Талли.
– Я не знаю, как попросить у тебя прощения.
Нежность, которую она испытывала к этому мужчине, была такой острой, что больше походила на боль. Как объяснить ему то, чтÓ она поняла, пока пребывала во тьме – и на свету?
– Я видела ее, – тихо сказала Талли.
– Ее? – нахмурился он.
– Кейти.
– О!
– Можешь считать это безумием или действием наркотиков, мне все равно. Но я видела ее, она держала меня за руку. И просила передать тебе: «Ты все сделал как надо. И тебе не за что просить прощения у детей».
Джонни наморщил лоб.
– Она думала, что ты упрекаешь себя за то, что проявил слабость. Считаешь, что должен был позволить ей поделиться своим страхом. Она говорила: «Скажи ему, что он дал мне все, что мне было нужно, сказал все, что я хотела услышать».