Талли взяла его за руку, и все вернулось – все эти годы, проведенные вместе, все надежды и мечты, слезы и смех.
– Я прощу тебя за то, что ты разбил мне сердце, если ты тоже простишь меня. За все.
Он кивнул, и его глаза заблестели от слез.
– Я скучал по тебе, Тал.
– Да, Джонни. Я тоже по тебе скучала.
Мара с головой погрузилась в подготовку к возвращению Талли, но, разговаривая с бабушкой и дедушкой, подшучивая над братьями, она чувствовала себя так, словно ходит по тонкому льду. Тревога тяжелым камнем лежала у нее на душе. Она очень хотела получить прощение Талли, но считала, что не заслуживает его. Дороти тоже чувствовала себя не в своей тарелке. За последние дни мать Талли как будто еще больше похудела, стала ниже ростом. Мара знала, что она упаковала в сумку свои вещи. Когда все принялись украшать дом, Дороти сказала, что ей нужно кое-что купить в питомнике. Она ушла несколько часов назад и до сих пор не вернулась.
При появлении Талли все закричали и захлопали в ладоши, приветствуя возвращение домой. Марджи и Бад осторожно обняли ее, мальчишки разразились громкими воплями.
– Я знал, что ты поправишься, – сказал Лукас Талли. – Я молился за тебя каждый вечер.
– И я каждый вечер молился, – вступил в разговор Уильям, не желая отставать от брата.
Талли выглядела усталой; голова у нее клонилась набок, а большой серебристый шлем делал ее похожей на ребенка.
– Я знаю… два мальчика… у которых скоро день рождения. Я пропустила год. Теперь с меня два подарка. – Талли напрягла все силы, чтобы произнести эту фразу. Щеки у нее раскраснелись, дыхание стало прерывистым.
– Наверное, два «порше», – сказал Джонни.
Марджи рассмеялась и отправила мальчиков на кухню за тортом.
За столом Мара пряталась за фальшивой улыбкой и односложными ответами. К счастью для нее, Талли быстро устала и в восемь уже отправилась спать.
– Отвезешь меня? – спросила Талли и взяла Мару за руку.
– Конечно. – Мара стиснула ручки кресла-каталки и повезла крестную по длинному коридору в спальню в глубине дома. Здесь она ловко вкатила коляску в дверь. Специальная кровать, букеты цветов, куча фотографий на столах. И стойка для внутривенных вливаний рядом с кроватью.
– Значит, я была здесь, – сказала Талли. – Целый год…
– Да.
– Гардении. Я помню…
Мара помогла ей перебраться в ванную, где Талли почистила зубы и переоделась в белую ночную рубашку, которая висела на крючке на двери. Потом снова села в кресло, и Мара отвезла ее к кровати и помогла встать.
Талли посмотрела не нее. И в этом взгляде Мара увидела все:
я только могу любить тебя