– Что? Я не отправляю эсэмэски.
Он не знал, что ответить.
– Без разницы, – сказала Мара. Вид у нее был недовольный.
Зазвучала новая песня. «Когда ты видишь Ханалеи при свете луны…»
Красивая женщина с выгоревшими на солнце белокурыми волосами и ослепительной улыбкой вышла на миниатюрную сцену и стала танцевать хулу
[5]. Когда музыка смолкла, женщина подошла к их столику.
– Я вас помню, – сказала она Джонни. – В прошлый раз ваша жена хотела научиться танцевать хулу.
Уильям смотрел на женщину во все глаза.
– Она умерла.
– О! Мне очень жаль.
Господи, как он устал от этих слов!
– Ей было бы приятно, что вы нас помните, – все-таки поблагодарил он женщину.
– У нее была чудесная улыбка, – сказала она.
Джонни кивнул.
– Ну, – она похлопала его по плечу словно старого друга, – надеюсь, остров вам поможет. Если вы ему позволите. Алоха!
Потом, когда они возвращались к себе в лучах заходящего солнца, мальчики начали ссориться. Джонни понимал, что это от усталости, и не вмешивался; у него самого тоже не было сил. Дома он помог им приготовиться ко сну, подоткнул одеяла и поцеловал, пожелав спокойной ночи.
– Папа, а завтра мы будем купаться? – сонно спросил Уильям.
– Конечно, Завоеватель. За этим мы и приехали.
– Спорим, я буду первым? Лукас – трус.
– Нет, я не трус.
Джонни еще раз поцеловал их и встал. Потом провел рукой по волосам, вздохнул и принялся обходить дом в поисках дочери. Он нашел Мару на веранде; дочь сидела в шезлонге. Вода в бухте блестела от лунного света. Воздух пропитался ароматами моря и плюмерий. Сладкими, пьянящими, чувственными. Двухмильная дуга пляжа была усеяна яркими точками костров, вокруг которых танцевали или просто стояли люди. Сквозь шелест волн пробивался веселый смех.
– Нужно было приехать сюда, когда мама была жива, – сказала Мара. Она выглядела такой юной, печальной и отстраненной.
Это жестоко. Они хотели. Сколько раз они собирались в путешествие, но потом отменяли его по какой-то причине, теперь уже забытой! Ты думаешь, что впереди еще вечность, а потом вдруг понимаешь, что это не так.
– Может, она смотрит на нас.
– Да. Точно.
– Многие люди в это верят.
– Мне бы тоже хотелось.
– Да. – Джонни вздохнул. – И мне тоже.
Мара встала и посмотрела на него.
– Ты ошибся.
– В чем?
– Пейзаж за окном ничего не меняет.
– Мне нужно было уехать. Ты это можешь понять?
– Ну да. А мне нужно было остаться.
С этими словами она повернулась и вошла в дом. Раздвижная дверь бесшумно закрылась за ней. Джонни замер, пораженный словами дочери. Он вдруг понял, что до сих пор не задумывался, что нужно его детям. Их потребности были вытеснены его собственными, а он решил, что им всем лучше уехать.